Кэрол Макклири - Иллюзия убийства

— Уточните, пожалуйста, — говорю я по возможности спокойно. — Я действительно не смогу выбраться отсюда в течение пяти дней?

— Совершенно верно, и я думаю, что вы не доберетесь до Нью-Йорка за восемьдесят дней. А она намеревается уложиться в семьдесят. У нее есть письма чиновникам пароходных компаний по всем точкам с просьбой всячески содействовать ей. У вас есть какие-нибудь письма?

— Только одно, от агента судоходной компании «Пенинсьюлар энд ориентал» с просьбой к капитанам судов помогать мне, потому что я путешествую одна. И все, — говорю я с застенчивой улыбкой.

— Тем более вы проиграете. У вас нет шансов. Вы потеряете здесь пять дней и еще пять — в Иокогаме, к тому же в это время года плавание по Тихому океану будет не быстрым.

— Я обещала своему редактору, что совершу кругосветное путешествие за семьдесят пять дней, и если мне удастся, буду довольна, — говорю я безразличным тоном. — Я ни с кем не соревнуюсь. Если кто-то намеревается пройти кругосветку быстрее, это его личное дело.

Я выхожу из здания судоходной компании с невеселыми мыслями. Мое заявление, что я ни с кем не соревнуюсь, конечно, было попыткой спрятать свой ужас перед реальной возможностью оказаться побежденной кем-то, кто украл мою идею.

«Не давай собственным страхам взять над тобой верх», — говорю я себе. Я неизбежно проиграю, если буду бояться потерпеть неудачу, вместо того чтобы предвкушать успех.

Я еду на рикше в свой отель и вдруг замечаю знакомую фигуру на другой коляске, поворачивающей за угол впереди нас. Леди Уортон.

Мне кажется странным, что она одна. Меня тоже никто не сопровождает, но это мой образ жизни и удел. Однако ее светлость — дама из общества, которое осудило бы леди Уортон за появление без эскорта на улицах Гонконга, где царит хаос. К тому же она придерживается более строгих правил и более консервативна в поведении, чем, по моим представлениям, большинство женщин ее положения.

Скорее из любопытства, чем по какой-либо иной причине, я говорю своему вознице повернуть на ту же улицу. Первое, что приходит на мой репортерский ум, — она направляется на романтическое свидание, но не со своим мужем, конечно.

Когда мы поворачиваем за угол, я вижу, что она слезает с коляски перед рестораном.

Двое мужчин встречают ее.

Я настолько поражена, что забываю сказать рикше, чтобы он повернул обратно, и мы проезжаем мимо всех троих, когда они входят в ресторан. Мне ничего не остается, как отвернуться и смотреть в противоположную сторону. Сердце у меня колотится, и голова идет кругом.

Один их тех, кто встречал леди Уортон, — Фредерик Селус.

Другой — пьяный задира моряк с рынка в Коломбо.

Я еду дальше в гостиницу, в которой помощник капитана «Ориентала» зарезервировал для меня номер. Он также проследил за тем, чтобы мою обезьянку перенесли на пароход «Океаник» и, с моих слов, дали распоряжение стюарду ухаживать за ней до нашего отплытия.

Когда я вхожу в холл гостиницы, ко мне подходит женщина:

— Мисс Нелли Блай?

— Да.

— Я жена Джона Кливленда.

— Амелия?

— Да, Амелия Кливленд.

Происходит тот редкий случай, когда я теряю дар речи и просто смотрю на нее. Она немного старше меня — наверное, ей около тридцати. Привлекательная, строго, по-вдовьи в черное, одетая женщина, очки с тяжелой оправой, очень светлые волосы собраны в пучок на затылке и спрятаны под шляпой. Она говорит с английским акцентом.

— Как я понимаю, вы были свидетельницей ужасного случая. — Женщина промокает уголки глаз кружевным платком.

— Да-да. Это была… трагедия. — Собравшись с мыслями, я веду ее к дивану. — Какая неожиданность! Я не представляла себе, что вы в Гонконге. Я была готова искать вас по всему свету после возвращения домой. — Я качаю головой, все еще не веря своим глазам.

— Муж планировал встретиться со мной здесь. Его компания направляла Джона сюда после встреч с клиентами в Египте. Вы, вероятно, были потрясены, когда его зарезали на ваших глазах.

Я только молча киваю. Можно ли рассказывать ей, как кровь хлестала из его раны?!

— Он сказал мне ваше имя. Его последняя мысль была о вас.

— О Боже! — Она опускает глаза и, кажется, сейчас лишится чувств.

— Я принесу вам стакан воды.

Она берет меня за руку, когда я встаю.

— Он передавал что-нибудь для меня?

— Господи, я совсем забыла. Да, конечно. Я сейчас принесу.

Оставляю ее на диване и быстро иду к лестнице, чтобы подняться в свой номер. Я могу справиться с любой жизненной ситуацией, но перед горем пасую. Я бегу от него, чтобы не сталкиваться с ним. Мама говорит, это потому, что я очень переживала, когда не стало отца, — тогда мне было шесть лет. Сейчас поднимусь к себе в номер, достану ключ из каблука ботинка, и самообладание вернется ко мне.