Николь Апсон - Печаль на двоих

— И вы ей тоже ничего не сказали?

Селия смерила его ледяным взглядом:

— Разумеется, нет.

— Но кто-то, очевидно, ей сказал.

Бэннерман пожала плечами.

— Тут я вам ничем не могу помочь. Возможно, ее отец и проговорился — он явно по-прежнему крепко пил. А ее мать жива?

— Жива.

— Она, наверное, тоже ничего не знала. Не могу поверить, что он, вступая в новые отношения, был до конца откровенен.

— Наверное, нет. Правда, у меня создалось впечатление, что они женаты уже очень давно. Из их восьми детей Марджори — младшая. Как бы то ни было, теперь стало понятно, в каком направлении нам надо вести расследование, так что спасибо за информацию. Конечно, Марджори могла что-то узнать и в тюрьме, ведь в «Холлоуэе» слухи, наверное, живут дольше обычного, верно?

— Пожалуй, вы правы, — согласилась она, хотя, похоже, до нее не сразу дошел смысл его слов. — И думаю, что никто не может навсегда исчезнуть: вряд ли даже Джейкобу Сэчу удалось замести все следы.

Замечание ее было как нельзя к месту.

— А за все эти годы вы никому ни разу не сообщили его новое имя?

— Никогда. Как я могла выдать чужую тайну?

— У вас даже не было соблазна направить по нужному пути Джозефину? — спросил Пенроуз и тут же подумал, что писательница, наверное, отдала бы все на свете, чтобы хотя бы пять минут побеседовать с Джейкобом Сэчем. — Она сказала мне, что вы ей чрезвычайно помогли.

— Все эти истории, инспектор, не для романов. Вам-то, я думаю, более, чем кому бы то ни было, известно, сколько грязи остается после преступлений. И это не тема для развлекательного чтива.

— Мне не показалось, что Джозефина стремится к развлекательности.

— Возможно, и нет, но ее раскопки уже привели к скандалу между мной и леди Эшби, и вряд ли хоть одна из нас чувствует себя счастливее, узнав теперь больше того, что знала прежде. Я уверена, что намерения Джозефины самые что ни есть благие, — добавила она, и Пенроуз едва удержался, чтобы не напомнить ей выражение о камнях и стеклянном доме, — но то, что она делает, неправильно.

— Даже если это помогает людям смириться с тем, что с ними произошло? Я понимаю, вам хочется, чтобы определенные события остались в прошлом, но ведь когда хоронишь прошлое, то, умалчивая о преступлениях, нередко наносишь ущерб их жертвам. И это не лучший путь к утверждению справедливости.

Селия фыркнула:

— Инспектор, когда вы в последний раз читали детективный роман о справедливости?

— Боюсь, что этот вопрос надо задать моему сержанту — он их читает намного чаще, чем я. Однако думаю, он скажет вам, что роман «Глазок для просмотра порнографического шоу» [12] Роман английской писательницы Теннисон Джесси (1888–1958), в основу которого легло нашумевшее дело «Томпсон и Байуотерс». намного ярче представил недостатки судебного процесса «Томпсон и Байуотерс», чем все протесты, вместе взятые.

— Так вы считаете, что публику надо поощрять к чтению для упрощения сложных вопросов? — Она укоризненно покачала головой, и Пенроузу вдруг подумалось, что это не ей, а ему не хватает юридического опыта. — Так или иначе, но сейчас, когда прошлое шквалом обрушилось на настоящее, вам, возможно, удастся остудить ее пыл.

— Джозефина поступает так, как считает нужным, — с вежливой улыбкой сказал Пенроуз, с трудом скрывая раздражение.

— Действительно, — неожиданно смягчаясь, промолвила Селия, — помню, что так всегда и было. — Пенроуз уже собрался что-то сказать, как она его перебила: — Простите за мою жесткость, инспектор, но тогда в Энсти я пережила настоящий кризис, в чем своей бывшей ученице нелегко признаться — честности мешает тщеславие. Это непросто объяснить, но каждый раз, когда Джозефина останавливается в «Клубе Каудрей», я смотрю на нее и вижу успешную, независимую женщину, у которой столько еще впереди. И окружающие ее любят, хотя она вовсе к этому не стремится и порой даже этого не замечает. Судя по тому, как вы ринулись на ее защиту, вы и сами прекрасно знаете, что я имею в виду.

Пенроуз замешкался с ответом, тем самым подтверждая правоту ее слов, и это разозлило его настолько, что он ответил с не свойственной ему непродуманностью.

— Вы завидуете ее успеху.

— Вовсе нет. Не поймите меня неправильно, инспектор, — у меня самой завидная карьера. Тем новациям, что были введены с моей помощью, еще жить и жить, и благодаря им положение женщин стало намного лучше. Я не жалею ни об одном из принятых мною решений, и я вполне довольна своей жизнью. Не могу сказать, что я счастлива. Но вполне довольна. Однако время от времени уважаемые, довольные жизнью женщины моего возраста начинают себя спрашивать: а вдруг они что-то упустили? Они не задаются этим вопросом денно и нощно и не впадают в истерику, но вопрос остается вопросом. — Она выдвинула правый верхний ящик письменного стола и, достав из него конверт, подала Пенроузу.