Филипп Ванденберг - Дочь Афродиты

Ксеркс и его приближенные наблюдали, как быстроходный корабль греков вычерчивает кривые линии по заливу. Артемисия, не глядя на царя, с горечью произнесла:

— Из-за греческой проститутки упустить верную победу! Это оскорбление богов!

Но Ксеркс на удивление спокойно ответил:

— Мы победим и без верности афинян. Их столицу я уничтожил. Завтра я уничтожу всех их мужчин.

Дафна закрыла лицо руками и зарыдала, дрожа своим хрупким телом. Артемисию это нисколько не трогало. Она уже поняла, что царь влюбился в греческую гетеру.

С первыми лучами утреннего солнца на востоке появились черные корабли персов. Бесконечная вереница, предвещающая несчастье… Греки несколько недель с нетерпением и содроганием ждали этого часа. И вот перед лицом надвигающейся армады от триеры к триере полетел боевой клич эллинов:

— Эй-эй! Эй-эй! Эй-эй!

Еврибиад громко затянул пайан, боевую песню, обращенную к Аполлону, в которой звучала просьба о победе:

Греки были готовы к атаке варваров. Ночью из ссылки, с острова Эгина, вернулся Аристид, уверенный в том, что в минуту опасности каждый должен принести пользу отечеству. Он наблюдал за передвижением персидского флота и сообщил об этом эллинам. Молчаливым рукопожатием Фемистокл и Аристид покончили со старой враждой.

Налегая на весла, греки направили свои корабли в пролив. Фемистокл занял место на носу триеры и громко молился Зевсу, чтобы тот подал руку помощи сынам Эллады в борьбе против безбожников-варваров.

Вражеский флот пришел от Фалера. Впереди на трехстах кораблях были финикийцы. Весла в три ряда. Над бортами висят щиты, прикрывающие гребцов. На головах гребцов шлемы до щек, точно такие, как у греков. За финикийцами следовали киприоты. Их рослые командиры с красными повязками на головах стояли на носу, потрясая копьями. Потом шли киликийцы — у каждого два копья и меч — и памфилы, вооруженные так же, как греки. Кого здесь только не было: ликийцы с козьими шкурами на плечах, азиатские дорийцы, карийцы с серпами и кинжалами, ионийцы с луками и стрелами, одетые в белое эолийцы и геллеспонтийцы с копьями. У всех на борту были персидские, мидийские и сакские бойцы, защищенные кожаными панцирями и металлическими щитками.

Среди них выделялась Артемисия со своими пятью кораблями, украшенная, как жертвенное животное. На ней был золотой шлем с лавром, чешуйчатый панцирь, закрывающий грудь, юбка из грубого полотна, такая же, как у мужчин, и сандалии с широкими ремнями, зашнурованными до обнаженных колен. Она стояла среди гребцов и, подняв меч, угрожающе кричала.

Ксеркс наблюдал утренний спектакль со своего трона. Справа от него сидела бледная от волнения Дафна с аккуратно уложенными в строгой прическе волосами. Она пыталась разобраться в этом огромном скоплении кораблей, но все было тщетно. Там, на горизонте, в одной из скорлупок, был он, Фемистокл! Чем больше сближались флоты, тем сильнее билось ее сердце. И тем меньше оставалось у нее надежд. Кораблей варваров было во много раз больше. Их даже невозможно было сосчитать.

Царю предстоящая битва доставляла столько радости, что он то и дело вскакивал, хлопал в ладоши и кричал:

— Во имя огня Ауры Мацды! Я заслуживаю этой победы! — Потом он смотрел на приближенных и радовался тому, что они утвердительно кивают.

По левую руку от царя сидел секретарь и аккуратно записывал все его замечания по поводу того, что происходило на море, а также похвалы и порицания в адрес обеих сторон. Если, например, какой-то корабль выбивался из строя, секретарь указывал название корабля, откуда он и кто его командир. Когда в поле зрения появились корабли Артемисии, Ксеркс презрительно махнул рукой.

— Вся ее сила между бедер. Для морского боя нужны мужчины, настоящие воины.

Он взглянул на Дафну, будто ожидал похвалы в свой адрес. Но гречанка не слушала его. Все ее внимание было приковано к сближающимся кораблям. Их разделяли около двух стадиев.

Греческие корабли будто танцевали на воде в такт движения гребцов, то задирая сверкающие золотом носы, то погружаясь глубже. Противники уже слышали командные крики друг друга. Полетели первые стрелы, со свистом пробивая паруса. Греки еще сильнее налегли на весла, чтобы создать как можно больше ударной силы для таранов. Стараясь направить корабль в борт противника, рулевые так налегали на свои длинные весла, что те гнулись, будто кипарисы под осенним бореем.