Филипп Ванденберг - Дочь Афродиты

Со стороны открытого моря послышался шум весел. Дафна поднялась и, опершись на поручни, спросила:

— Эй, вы откуда?

Шкипер удивился, услышав женский голос.

— Это что, корабль гетер?

— Да, я Дафна, гетера! — Теперь она различила в темноте двух мужчин. Судя по их одежде, это были спартанцы. — Вы привезли хорошие новости?

— Ни хорошие, ни плохие, — ответил один из них. — Время покажет. Леонид занял Фермопилы. Если персидский царь войдет в Грецию, ему сначала придется столкнуться со спартанцами. Фемистокл, командующий вашим флотом, узнав эту новость, сказал, что, пока Фермопилы в наших руках, эллинам нечего бояться.

— Вы знаете свое дело!

— Конечно, спартанцы умеют обращаться с луком и копьем. Варварам остается лишь узкий перешеек, не шире чем две едущие рядом повозки. Но прежде чем кто-либо из них отважится войти в этот проход, он будет продырявлен нашими стрелами и копьями.

— Вы храбрые мужчины! — восхищенно воскликнула Дафна. — А нет ли другого пути для варваров?

— Нет, — ответил спартанец. — Разве что узкая тропа через Каллидром, скалистые горы в Трахинии. Но эту дорогу знают только трахинийцы, небольшой народ, который полностью на нашей стороне.

— Трахинийцы, говоришь?

— Так называется племя, с давних времен поселившееся у Азопова ущелья. Ты о них вряд ли слышала!

— Ошибаешься, спартанец! Меня пробирает дрожь при мысли об одном юноше из Трахинии. Он ненавидит всех спартанцев и, кажется, только и ждет случая, чтобы отомстить.

— Ты говоришь загадками, гетера! — послышался голос снизу.

Дафна не стала ничего объяснять.

— Возьмите меня и моего раба в лодку, я поплыву с вами в Фермопилы. — Не дожидаясь ответа, она позвала Коалемоса. Тот забрался в лодку спартанцев вслед за гетерой.

— Налегайте на весла, — умоляла Дафна. — Иначе Греции конец. Я вам все объясню!

Мегара, стоя у поручней, смотрела на очертания исчезающей лодки и не понимала, что происходит.

Ксеркс тем временем отдыхал возле своей роскошной палатки, установленной посреди лагеря, который варвары оборудовали между реками Мелас и Азопос. В окружении приближенных он скучал на троне, наблюдая фривольные танцы двух девочек-близнецов, которым было не более десяти лет. Нагие, как новорожденные ягнята, они жестами показывали зрителям, как женщины учат друг друга искусству любви. Один раб вытирал пот со лба царя, другой обмахивал его опахалом из страусиных перьев. Девочки стонали и кричали, изображая оргазм, а Ксеркс посматривал на роскошную женщину, лежавшую справа от него на ковре. Ее звали Артемисия из Галикарнаса. Она опекала своего сына и командовала пятью кораблями персидского флота. Ее темные волосы были собраны на затылке и лежали на ковре, будто длинный хвост низайской кобылицы. Артемисия была одета как индианка. Широкие бедра были прикрыты шелком, а грудь просвечивала сквозь прозрачный платок, завязанный на затылке. Руки выше локтей были украшены золотыми цепочками в несколько оборотов.

Хотя у царя был гарем из трехсот наложниц, для приближенных не было секретом, что он положил глаз на Артемисию. Та, однако, делала вид, что не замечает благоволения царя царей. Сейчас, поглощенная танцем, она двигалась в такт с девочками и тяжело дышала. Это не могло ускользнуть от глаз и ушей похотливого Ахеменида.

Царь скривился и замахал руками, показывая, чтобы девочки удалились. Отхлебнув густого айвового сока из искрящегося бокала, Ксеркс посмотрел на Артемисию.

— Что ты имеешь против любовной игры девочек? — спросила она и встала перед царем. — В моей стране мужчинам больше всего нравится смотреть, как женщины занимаются любовью друг с другом. Или вы предпочитаете молодых мужчин?

— Замолчи! — крикнул Ксеркс, чувствуя неловкость перед приближенными. — Мы не для того прошли половину Азии, чтобы у подножия Олимпа смотреть на голых девчонок. Я, Ксеркс, сын Дария, пришел сюда, чтобы отомстить за отца! — Его голос становился все громче и громче. Он начал топать ногами, как маленький капризный мальчик.

С тех пор как шторм разбил мосты, наведенные через пролив, атмосфера при дворе царя была крайне напряженной. После переправы персы испытали новый удар судьбы. Северный ветер, необычный для лета, налетел на Эгейское море и разбил несколько сотен персидских триер у побережья Фессалии. Четыре дня бушевал шторм, и даже маги не смогли утихомирить его своими волшебными заклинаниями. Только когда один из них — какой негодяй! — принес жертву эллинской морской нимфе Фетиде, шторм наконец прекратился. Но Ксеркс невольно засомневался в могуществе азиатских богов.