Филипп Ванденберг - Дочь Афродиты

Филлес пожал плечами.

— А что он мог сделать? Ему ничего не удалось доказать, и его протест был отклонен. Ненависть Эфиальтеса была велика. По окончании игр, когда меня наградили лавровым венком, он подошел ко мне, сплюнул и заявил, что, как только ему представится возможность, он отомстит мне или всему народу спартанцев.

— Тебе следует быть начеку, — заметила Дафна. — Атлет, у которого нечестно отобрали победу на Олимпийских играх, опасен, как раненый вепрь.

Спартанец кивнул. В тот же миг он почувствовал, что за его спиной кто-то стоит. Он резко повернулся, приготовившись защищаться, и увидел мужчину мощного телосложения, с каменным выражением на лице. Это был Фемистокл.

— Мне не удалось помешать ему войти! — объяснила служанка и тут же исчезла за дверью. Фемистокл презрительно кивнул в сторону спартанца, будто намекая, чтобы тот исчез. Филлес вопросительно посмотрел на Дафну. Гетера опустила глаза, и атлет все понял. Он вышел не попрощавшись.

Фемистокл сложил руки за спиной и стал ходить взад-вперед от двери до белых колонн эркера, искоса поглядывая на неубранную постель. Наконец он остановился прямо перед гетерой и раскрыл правую руку. Дафна испугалась.

Она увидела медальон с голубем.

— Откуда это у тебя? — тревожно спросила она, моргая глазами.

Полководец медлил с ответом. Он наслаждался растерянностью женщины и мучил ее своим молчанием. И только когда она повторила вопрос, он с горечью ответил:

— Ты прекрасна, как Афродита, но твои мысли и поступки отвратительны, как отрубленная голова Горгоны. [44] Горгона — в греческой мифологии женщина-чудовище, голова которой обращала всех смотревших на нее в камень.

Дафна не поняла смысла его слов.

— Кто дал тебе этот медальон? — спросила она с мольбой в голосе.

— Так, значит, он все-таки твой?

— Да, отец подарил мне его в юности.

— Тогда как он попал в руки варварских шпионов?

— Шпионов? — Дафна застыла в изумлении. Придя в себя, она крикнула: — Один магнезиец подошел ко мне в Олимпии! Он утверждал, что встречался с моим отцом Артемидом!

— Я думаю, что твоего отца Артемида нет в живых!

— Я тоже так думала, — ответила гетера, едва сдерживая слезы. — Но чернобородый утверждал, что видел моего отца во дворе сатрапа и что отец попросил его найти меня.

Фемистокл ехидно усмехнулся.

— Мы поймали магнезийца в открытом море. Он пытался бежать в Милет. У него были чертежи наших новых боевых кораблей. А ты — его грязная сообщница! Шпионка варваров!

— О боги! — Дафна громко разрыдалась. — За что это мне? О вы, олимпийцы, помогите мне! Я — Дафна с острова Лесбос. В моей груди бьется сердце эллинки, и никогда в жизни я не предала бы свою родину.

Лицо полководца исказилось от гнева, и он заорал так, что от стен отразилось эхо:

— Любое твое оправдание бессмысленно! Тебя подвел этот амулет. Ты заодно с чернобородым торговцем из Магнезии. Скольких афинских мужчин ты уже одурманила своей красотой? Сколько тайн ты уже выведала? Может быть, при дворе Ахеменидов знают каждое слово, произнесенное афинскими вождями в твоей постели? И теперь персы смеются над всеми нашими приготовлениями к обороне.

— Замолчи! — крикнула Дафна и осела на мраморный пол. Она стояла на коленях, закрыв лицо руками. Ее белокурые локоны касались пола. Она плакала. Словно одержав победу в очередной битве, Фемистокл возвышался над ней, как над повергнутым врагом, и наслаждался местью. Придвинувшись к Дафне, он язвительно заметил:

— Возможно, Аристид и другие слабаки и поддались на твои прелести, но Фемистокла ты не победила! Не смогла!

Дафна подняла голову и посмотрела на полководца блестящими от слез глазами. Ее взгляд не искал сочувствия, в нем не было даже злости. Дафна вытерла слезы и тихо сказала:

— Фемистокл, сын Неокла, выслушай меня. Каждый обвиняемый имеет право на защиту.

— И ты получишь ее перед ареопагом!

— Но пока только ты выдвигаешь против меня обвинение. Так что будь любезен, выслушай меня. Откуда я могла знать, что чернобородый торговец — шпион? Он подошел ко мне и заявил, что мой отец жив. Я решила удостовериться, не обманывает ли меня чужеземец. В конце концов, в Афинах известно, что мой отец утонул в волнах под Марафоном. Но во мне загорелась искра надежды. Поэтому я дала незнакомцу медальон с голубем, чтобы он показал его человеку, который выдает себя за моего отца. Потому что только Артемид из Митилини знает тайну этого медальона. А теперь мои надежды рухнули.