Филипп Ванденберг - Дочь Афродиты

Дафну и евнуха, прикованных наручниками и кандалами друг к другу, привезли в Сарды; где царь расположился со своим войском. Повозка катилась по пыльным немощеным улицам, и каждая выбоина отдавалась болью в теле Дафны.

Они сидели, положив руки на колени, и с тоской смотрели на высокие стены лидийской столицы, на башнях которой находились знаменитые лучники. Своими широкими воротами без колонн и серыми безликими домами этот город заметно отличался от городов Эллады.

Лагерь был разбит вокруг городской стены. Возле палаток горели костры. Когда перед их повозкой открылись ворота, стражники поставили копья вертикально.

Словно сквозь пелену смотрела Дафна на городскую пыль и суету. В городе стояла невыносимая жара. Дождя не было уже давно. Дафна, чувствуя в душе опустошенность и безразличие, смирилась с мыслью, что ее жизнь закончена.

Повозка остановилась перед роскошным дворцом сатрапа, который сейчас занимал царь. С них сняли оковы и повели через арку во дворец. Евнух оглянулся с такой тоской в глазах, будто навсегда прощался с миром.

Солдаты вели их по бесчисленным коридорам дворца. Взгляд Дафны задержался на красивом подсвечнике, и она невольно остановилась, чтобы полюбоваться им. Удивительно, но солдаты не стали толкать ее, а только вежливо улыбались и кланялись.

Гермонтим и Дафна удивленно переглянулись: почему их так встречают?

Ксеркс сидел в окружении сатрапов и других приближенных. Здесь же была и Артемисия. Увидев Дафну и своего главного евнуха, царь поднялся с трона и приветливо воскликнул:

— О дети Ауры Мацды, добрый бог спас вас! Подсаживайтесь ко мне, дети бога! Вы спасли мне жизнь!

Их спасение казалось царю чудом, потому что все, кто по его приказу бросился спасать Дафну, погибли.

Ксеркс приказал слугам принести еды и питья, и вскоре маленькие круглые столики были уставлены восточными яствами. Дафна и евнух расположились на мягких подушках.

Гермонтим украдкой поглядывал на царя, зная, насколько быстро меняется его настроение. На вопросы он отвечал коротко и сдержанно и успокоился лишь тогда, когда царь заговорил о Панионии:

— Ты правильно поступил. Я тоже терпеть не могу этого работорговца. Хоть Панионий и поставляет лучших евнухов, но он вымогатель. У него самые высокие цены в Ионии.

Дафна почувствовала на себе колючий взгляд Артемисии и вздрогнула. Как она ненавидела эту женщину! Она напоминала ей портовую проститутку.

Будто угадав мысли Дафны, Артемисия сказала:

— Говорят, ты соблазнила на Хиосе рыбака, чтобы бежать в Аттику?

— Я гречанка, — ответила Дафна.

— Ты рабыня великого царя! Ты его добыча. Тебя воспитали как проститутку, и ты будешь служить наградой лучшим солдатам.

Дафна едва сдержала свою ярость.

— Я гетера, и меня уважают не меньше, чем тебя.

— Ты проститутка, и только.

— Проститутки предлагают себя мужчинам. Я этого никогда не делала. В отличие от тебя.

Артемисия схватила амфору и швырнула ее в Дафну. Та увернулась, и амфора, попав в плечо Ксеркса, упала на пол и разбилась.

Царь рассвирепел. Стуча кулаками в грудь, он заорал, указывая на Артемисию:

— Уберите ее отсюда! Я не хочу ее больше видеть!

Хилиарх схватил Артемисию за руку и потащил из зала.

Обернувшись, она крикнула царю:

— Я сражалась за тебя не хуже мужчин! И это твоя благодарность?

Приближенные ошеломленно переглядывались. Не говоря ни слова, они удалились. Ксеркс, Дафна и евнух остались одни.

— Ты не только красива, дитя мое, — заметил царь. — Ты умна и осмотрительна.

Дафна молчала, опустив глаза. Его комплименты были ей неприятны.

— По-моему, она достойна того, чтобы стать главной в моем гареме. Как ты считаешь, Гермонтим?

Тот посмотрел на Дафну, потом на царя и ответил:

— Конечно, если ты так считаешь, мой повелитель!

Дафна подняла голову, смело посмотрела Ксерксу в глаза и сказала:

— Царь царей! Я твоя рабыня. Можешь делать со мной что хочешь. Можешь высечь, отдать солдатам в качестве награды, пользоваться мною для удовлетворения твоих желаний. Но ты не сможешь заставить меня проявлять какие-то чувства. Я буду холодна, как мраморная статуя.

— Это я уже слышал в лагере, — раздраженно заметил царь.

— И с тех пор ничего не изменилось!

— Я думаю, изменилось! — На лице царя появилась коварная улыбка. Он позвал хилиарха и прошептал ему что-то на ухо. Тот презрительно посмотрел на Дафну и ушел.