Кэролайн Роу - Средство против шарлатана

— Что это ты делаешь, слепой попрошайка? — воскликнул Луп, легко уклоняясь от скамьи и снова поднимая статуэтку.

Юсуф на мгновение очнулся и открыл один глаз. Плечо пульсировало от невыносимой боли, а левая рука безвольно повисла. Теперь двое мужчин отошли от лестницы, и Луп наступил на маленький, изысканно вытканный ковер.

Этот ковер год назад подарил Мариете бродячий купец, у которого было больше товаров, чем денег. И хотя он казался неуместным в длинном коридоре и представлял собой постоянную угрозу для неустойчивых ног, Мариета высоко ценила его. Ей казалось, что ковер придает дому элегантности, которая скрывает всю омерзительность ее ремесла.

Юсуф подполз поближе. Он протянул руку и ухватил за край ковра. Когда Исаак снова поднял скамью, а Луп поднял лошадку, чтобы ударить врача, мальчик как можно сильнее дернул ковер на себя.

Этого было достаточно, чтобы лишить противника равновесия.

Луп зашатался, попытался выпрямиться и поскользнулся. Падая, схватился за стенной подсвечник, выдернул свечу и с грохотом повалился на пол. Свеча погасла, и все вновь погрузилось во мрак. В это же время снизу раздался голос Гиллема:

— Она исчезла! Я не могу ее найти. Что мне делать?

Привратник епископа оглядел обеих женщин и молодого человека, стоявших на ступенях дворца, и покачал головой.

— Сегодня праздник святого Нарцисса, — негодующе заметил он. — Его Преосвященство ужинает и сегодня вечером не будет никого принимать.

— Послушай, друг, — начал Даниил, стараясь говорить как можно увереннее, — мы…

— Глупости! — резко перебила Юдифь. — Он нас примет. Скажи Его Преосвященству, что ты помешал войти жене врача, его дочери и сопровождающему. Увидишь, что будет. Ты сильно пожалеешь об этом.

— Что такое, Маттеу? — раздался голос за спиной привратника.

— Здесь женщина, которая говорит, что она жена врача. Она пришла со своей дочерью и кем-то еще, — ответил Маттеу.

— Впусти же их! — приказал Франциск Монтерран. — Его Преосвященство захочет их увидеть. Быстрее!

Побежденный привратник отошел в сторону и проводил гостей во дворец.

— Ваша мать смогла бы пробить стены Иерихона, — заметил Даниил, когда они шли за Юдифью по залу.

— И без трубы, — прошептала в ответ Рахиль.

Ей стало смешно, несмотря на не отпускавший страх.

Капитан гвардии епископа сурово посмотрел на своего подчиненного.

— Повтори, — приказал он, с трудом сдерживая гнев, — да побыстрее на этот раз, что именно ты сделал.

— Да, капитан. Я получил ваше распоряжение относительно того, что Понс Мане сегодня вечером останется дома и что нам надо прекратить следить за домом Мариеты в Сан-Фелью. Как нам было приказано, мы пошли к его дому, и разместили стражу там. Когда все было готово, я вернулся, чтобы сообщить о выполненном приказе.

— Какое распоряжение, Пере? Не было никакого распоряжения, — холодно сказал капитан. — Только такой дурак, как ты, мог попасться на столь незамысловатый крючок. Арнау! — громогласно крикнул он. — Собери отряд и немедленно отправляйся к дому Мариеты в Сан-Фелью. Я последую за вами через минуту. А с тобой, Пере, разберемся завтра утром.

Посыльный просунул голову в комнату.

— Сообщение от епископа, господин. Вы должны немедленно прийти.

— Иду. — Но за дверью уже слышались шаги Беренгера в сопровождении запыхавшегося Николая Маллоля и двух закутанных женщин.

На верхней площадке лестницы, напротив черного входа в парадную залу, господин Понс Мане перекатился на бок и застонал. Голова сильно болела, и казалось, вот-вот лопнет. Он не понимал, где находится и как сюда попал. Мане заморгал и безуспешно попытался разглядеть окружающую обстановку. Затем в памяти возникло несколько разрозненных образов: он увидел, как идет вдоль реки, и потом стоит в темном дворе, где пахло лошадьми. Последнее, что он помнил, были ворота, которые слишком легко открылись и впустили его в мрачный дом, который он знал, но не мог сказать, кому принадлежит. Понс Мане вполголоса выругался и сел.

Пока он был без сознания, кто-то зажег свечу, и теперь Понс видел лестницу и дверь перед собой, занавеску, отделявшую его от остального дома. Он осторожно ощупал голову. Боль сосредоточилась за ухом, но волосы были сухие. Наверное, он ударился головой и упал на пол или, возможно, упал и ударился головой, но крови не было. Обрадованный этим обстоятельством, Понс ухватился за косяк двери и с трудом поднялся на ноги.

Вначале шум вдалеке не произвел на него никакого впечатления, но теперь сквозь боль Понс начал различать отдельные слова и звуки. Довольно близко незнакомый голос пронзительно прокричал что-то, и боль стала невыносимой. Затем вдали раздался грохот, эхом отозвавшийся в голове.