Елена Муравьева - ЖИЗНЬ в стиле С

— Откуда у Прядова деньги на рестораны? Он нищий, как церковная мышь.

— Я тоже поинтересовался. Федя ответил, что получил старый долг и теперь может кое-что себе позволить. Спрашивал, уже в изрядном подпитии, не знаю ли я кого в Москве. Я сказал, не знаю. Он пригорюнился, жаль мол, было бы к кому в гости сходить, пока суд да дело.

— Значит, он в первопрестольную собрался? Зачем, не говорил?

— Нет. Я итак и эдак подъезжал, он ни в какую. Признался только, что жизнь его скоро обретет смысл и исполнится сокровенная мечта.

— Гурвинский тоже намылился в Москву, — задумчиво протянула Надин. — Вероятно, там что-то затевается.

— Наши действия?

— Что ж, раз такая мода нынче пошла, отправляйся и ты, Петя, в Москву. Пригляди за Прядовым. Не дай парню погибнуть. Все расходы по поездке, я естественно беру на себя. Справишься?

— А как же! — обрадовался Травкин, предвкушая приключение.

— Петенька, только я тебя очень прошу. Умоляю, просто. Во-первых, будь осторожен. Во-вторых, смотри за Федей в оба. Я знаю, он тебе не нравится, но это — не повод проявлять пренебрежение. Какой ни есть, Федя — человек. А жизнь человеческая священна.

Репортер махнул раздраженно рукой.

— Не бойтесь. Да, я ненавижу таких, жалких, безвольных, пустых балбесов. Мне противны их душевная лень и эгоизм. Мать на Федю жизнь положила, пахала, как проклятая, копейки собирала, а он профукал все за месяц, как последний дурак. Но я же не подлец, не сволочь, мне пацана тоже жалко.

Федя был родом из уездного городка с полутысячей жителей. Окончив гимназию, на собранные матерью копейки, он поехал поступать в столичный Университет. Сдал экзамены, был принят на государственный кошт, однако вскоре забросил лекции — разочаровался в выбранной профессии юриста. Месяц Прядов шлялся по трактирам и кофейням: проедал остатки денег, затем вернулся домой и сел на шею матери. Та отписала троюродной сестре, попросила приютить племянника и подыскать службу. В городе Феде опять затосковал и стал искать развлечений в революционном кружке.

— Он вырастет и поумнеет, — пообещала Надин. — Ты уж постарайся, Петечка. Сбереги этого оболтуса, пожалуйста.

— Не беспокойтесь, — буркнул на прощание Петя. — Все будет хорошо.

Благодаря Травкину, Федя Прядов и остался жив.

Пятого июля Прядов укатил в Москву, где был встречен невысоким прилично одетым господином. На извозчике тот повез Прядова в дешевую гостиницу. Следующим утром в парке состоялась встреча с руководителем группы. Холеный субъект в дорогом костюме разглядывал Федю как бычка на базаре, разве что в рот не заглядывал. Потом достал портмоне, дал денег. Федя побагровел от восторга.

— Господи! Как много! — воскликнул громко.

Холеный поморщился, провинциальная экзальтация его рассердила.

— Это не на глупости. На дело. Вы плохо одеты, надо поменять гардероб.

Прогулявшись по магазинам, невысокий тип помог Феде купить костюм и плащ. В номера Прядов возвращался во всем новом. Не думал, дурья башка, что в июльскую жару выглядит некстати, по-дурацки вызывающе.

Девятого числа Федору явно показывали маршрут: от Никольских ворот по Тверской к высокому дому на площади. Потом переулками к Москва-реке.

Невысокий, почти не таясь, в полный голос инструктировал:

— Лодку возьмешь на час. Оставишь у причала. Если твоя бомба не понадобится — утопишь ее в реке. Понял?

— А как лодку брать? — спрашивал испуганно мало приспособленный к жизни Федя. — Сколько платить?

Невысокий терпеливо втолковывал: сколько, как, по чем. Десятого урок повторился. Прогулка по-прежнему маршруту: центр, переулки, Москва-река. Вопросы. Ответы. Одиннадцатого на открытой веранде дорогого ресторана состоялась новая встреча с руководителем.

— Послушайте, Федор, — на физиономии холеного вежливое препарирующее равнодушие. Цепкий взгляд устремлен в собеседника. Вглубь, в душу. В сознание. Цель: вывернуть наизнанку, выпотрошить, постичь, понять. — Мне кажется, вы не готовы к делу. Если так, лучше скажите прямо.

— Нет, нет. Я хочу. Я готов. Я мечтал об этом всю жизнь, — Прядов от волнения побледнел, как полотно.

— О чем вы мечтали? — звякнуло насмешкой пренебрежение.

— О том как сделаю покушение и умру.

Холеный повернул голову к невысокому.

— Ваше мнение?

Тот, усмехнувшись добро, кивнул:

— Я верю Федору. Я доверил бы ему бомбу.

Федор с немой мольбой поднял горящий взор на вершителя судеб.

— Раз так, он идет на дело.