Елена Муравьева - ЖИЗНЬ в стиле С

В обилии минусов, в отсутствии плюсов, напрашивался логический вывод: условия полиции Генрих не примет. То есть не примет добровольно. Поэтому был разработан вариант номер два, подразумевающий силовое воздействие на Ярмолюка.

Центральный Комитет не мог проигнорировать обращение Надин. Во-первых, она была известной в партии персоной. Во-вторых, могла опубликовать дневники Люборецкого. Перед опасностью скандального разоблачения и дискредитации партии требование «сдать» главу боевиков казалось сущей мелочью. Потому, не приходилось сомневаться, Ярмолюка заставят сделать нужное заявление, заставят любой ценой.

Почти идеальная полицейская схема не учла одного: Генрих не стал выбирать меньшее из двух зол; а как натура творческая, создал собственное большое зло. Он закодировал Надин, подчинил своей воле и мог теперь в любую минуту оборвать ее жизнь мысленным приказом. Смерть Надин делала публикацию дневников неизбежной, это лишало требования полиции к Центральному Комитету всякого смысла и давало Генриху инструмент влияния на ситуацию. Теперь он тоже мог говорить с ЦК с позиции силы и выдвигать условия.

Сейчас, сбежав от охранки, где-нибудь на глубоко законспирированной квартире, Генрих, вероятно, торговался с ЦК. Что он требовал? Денег, гарантий безопасности — безусловно. Что еще? Судя по реакции «юриста», не исключалась, что Генрих пожелает остаться в политике. «И потеряет полмиллиона рублей сбережений в русских банках? — с этой мыслью Павел провалился в дремотное забытье, которое оборвал бой часов и удивление — уже полдень. За окном разливалась благодатная синь небес, ярким шаром полыхало солнце. Невзирая на ясную погоду на душе Матвеева было пасмурно.

Кресло «юриста» пустовало, жена тихо посапывала в постели. На бледном лице плясали солнечные зайчики. Один шаловливо скакнул со щеки на шею, юркнул между складок грудей. Павел не удержался и прикрыл проказника губами. И тот час отпрянул, одернул греховные мысли:

«Вот, кобелина, человеку плохо, а тебе одно подавай…»

— Пашенька, — сквозь сон пробормотала жена.

— Что моя хорошая?

Надин не ответила, она спала.

Стрелки часов перебирали деления круга, подгоняя бег времени. Павел гладил руку Надин, смотрел на серые тени под длинными ресницами, слушал спокойное дыхание. «Она просто спит» — твердил себе как волшебное заклинание. О том, что Надин спит уже двадцать часов кряду он старался не вспоминать.

Где-то в соседнем номере ярился от беспомощности «юрист». Он привез какого-то специалиста с чемоданом лекарств. Уверял, что тот приведет Надин в чувство. Однако доктор, всю ночь не отходивший от постели Надин, отрицательно покачал головой. Лучше не рисковать.

— Поймите, она должна подготовиться к беседе с Ярмолюком, — услышав ненавистную фамилию, Павел вытолкал полицейского из комнаты, потом позвонил управляющему отелем, велел поставить около дверей охрану и никого не пускать.

В пять часов вечера Надин очнулась.

— Павел, что случилось? — Незнакомый мужчина в белом халате вызвал ее удивление.

— Ты вчера упала в обморок, — не стал вдаваться в подробности Матвеев. — Ударилась головой, всю ночь стонала.

– Да? Но теперь я в порядке. Который час? Пять? Но мы же условились с Генрихом на двенадцать дня. Почему ты меня не разбудил?

Прошедший день стерся из памяти Надин. Она не помнила, что уже виделась со своим бывшим шефом и собиралась на встречу как в первый раз.

— Ярмолюк позвонил и перенес время на девятнадцать ноль-ноль, — выкрутился Павел.

— Но… — собрался было вмешаться доктор.

— Давайте выйдем, — предложил Матвеев решительно. В соседней комнате он достал портмоне, отсчитал нужную сумму, улыбнулся просительно: — Побудьте до вечера. Возможно, вы еще понадобитесь.

Пока супруга наряжалась, Матвеев проведал «юриста».

— Нашли Ярмолюка?

— Час назад он как ни в чем ни бывало, вернулся к себе на квартиру.

— Никто и не сомневался.

— Что Надежда Антоновна? Врач сказал — она в порядке.

— Нет. Она улыбается все время и совершенно не помнит, что вчера произошло. Я попытался убедить ее не ехать, однако она и слушать не хочет. Твердит, как заведенная: «я должна его увидеть и точка».

— Дела… — протянул задумчиво полицейский.

До квартиры Ярмолюка Матвеевы добирались на извозчике. Надин возбужденно щебетала, перескакивая с темы на тему. Павел, стараясь не замечать шальной блеск глаз и дрожащие пальцы, пытался исподволь выяснить настроения жены. В какой-то момент он подумал: «она почти невменяема» и ужаснулся.