Елена Муравьева - ЖИЗНЬ в стиле С

— Его работа была высоко оценена нашим ведомством. Ярмолюк сумел сделать то, что прежде не удавалось никому. Он изобрел систему контроля террорных организций. Это стоит дорогого.

— Зачем же вы его сдаете?

— Мавр сделал свое дело, мавр должен уйти. Террор, как форма борьбы изжил себя. Его кровавым героям пора на помойку истории.

Основной причиной, как понял Матвеев, по которой на террор, накладывалось табу, было настойчивое желание западно-европейских и заокеанских инвесторов заставить подшефные партии превратить единичные акции в массовые народные выступления. Что ни как ни устраивало полицию.

— Вы и Надежда Антоновна совершаете благородное дело, спасая страну от кровавого монстра….

— Давайте, по сути, — Матвеев скривился, будто от зубной боли. Он терпеть не мог, когда с ним обращались, как с идиотом. Прагматизм полицейской операции был более чем очевиден. Объявляя во всеуслышание, что первое лицо БО эсеров является платным осведомителем, сыск дискредитировал идею террора, лишал боевую работу смысла, демонстрировал миру разброд, царящий в рядах партии социал-революционеров, продажность ее верхов, неуправляемость низов и, как следствие, не перспективность финансирования подобной организации. Удар грозил превратить эсеров из лидеров революционного движения в аутсайдеров. Ведь без денег «щедрых меценатов» грозная общественная, сила, властительница умов и душ должна была стать тем, кем была на самом деле. Горсткой жалких болтунов.

Борис Николаевич вежливо улыбнулся:

— Суть такова: пока ваша супруга не исполнит свой гражданский долг, ваши банковские депозиты будут заморожены, а завод не получит ни копейки в уплату от военного ведомства.

Матвеев побледнел. Год назад он отхватил выгодный государственный заказ на изготовление приборов навигации для военных кораблей и. чтобы его выполнить, приобрел массу дорогостоящего оборудования. Теперь, если военные не рассчитаются, завод обанкротится, он разорится.

— Круто… — Павел с трудом перевел дух. Не только Надю взяли за горло. Его тоже ухватили за одно место.

— Как только Надежда Антоновна выполнит задание, вы будете свободны. Потому не стоит нервничать и изводить себя. Что случилось, то случилось. На все воля Божья.

— Божья или полицейская?

— Все мы в Его руках. И полицейские, и капиталисты, и революционеры.

В благостных призывах поскрипывала сталь. И скука. Взывать к подвигам и морализировать было для Лаубе делом привычным.

— Давайте-ка, оставим высокие материи, вернемся к делам земным. Итак, вы с женой отправляетесь за границу. Цель поездки: на месте ознакомиться с купленной вами недвижимостью. Ольга на всякий случай остается в России. Вместо нее вас будет сопровождать наш сотрудник. Он приглядит за развитием событий и, если понадобится, как юрист. поможет разобраться с вашими швейцарскими партнерами. Все ясно?

Матвеев затянулся сигарой и предложил, наконец, то, ради чего затеял встречу:

— В общих чертах. Но, может быть, Наде лучше не ехать? Я сам передам документы и сам потолкую с Ярмолюком. Вам ведь важен результат, не так ли? Я сумею обеспечить его.

— Это исключено, — Лаубе небрежным жестом отмел возражения. — Вы для ЦК и для Ярмолюка — пустое место. С вами никто не станет разговаривать.

— Ну, а газеты? Ради сенсации, они охотно опубликуют материал.

— Также охотно они напечатают на следующий день и опровержение.

— Что же изменится, если это сделает Надежда?

— Обвинения обретут силу. Госпожа Матвеева всегда умела заставить своих коллег по партии прислушаться к себе. Нынешний случай — не исключение.

— Вы намекаете, что Надин должна шантажировать ЦК? — говорить об опасности с человеком, посылавшим его жену на смерть было бессмысленно.

— Ее никто не тронет пальцем, — уверил Лаубе. — Об этом позаботился Люборецкий. Надежда Антоновна наследует дневники Прохора Львовича, появление которых сулит эсерам множество неприятностей. Чтобы избежать их, теперь, после смерти Люборецкого, ЦК будет сдувать с вашей супруги пылинки, и уж, конечно, не только примет всерьез ее заявление о предательстве Ярмолюка, но и отыщет аргументы, способные убедить главу БО оставить политическую карьеру. Не стану, вас обманывать, риск все же есть. Генрих Францевич — личность одиозная и прессинг со стороны партии может воспринять не адекватно. Потому операцию лучше начать с беседы с ним. Он сам сообразит, что к чему и сделает, надеюсь, правильные выводы.