Михаил Бойков - Бродячие мертвецы

Тюха-Митюха виновато вздохнул.

— Ничего, товарищ начальник.

— А среди осодмильцев есть сексоты ГПУ?

— Этого я не знаю. Не спрашивал. Да и как про такое спросишь?

— Что представляет собою этот ваш одноглазый Кондратий?

— Парень хороший. Надежный. К тому же, из социально-близкого алимента.

— Почему из социально-близкого?

— Бывший вор-рецидивист.

Холмин вздохнул не боз горечи. Он был противником привлечения уголовников к сыску. Дохватов, бывший сторонником противоположной точки зрения, взглянув на него, неодобрительно поморщился и коротко бросил:

— Продолжим допрос!

Холмин, видя, что от его вопросов, Тюху-Митюху уже бросило в пот, успокоительно сказал ему:

— Потерпите немного. Еще несколько минут, и мы закончим.

— Я и больше могу, товарищ начальник, — заявил с поспешной, но явно фальшивой готовностью милиционер.

— Скажите, многие ли в селе верят, что на кладбище показываются действительно мертвецы?

Правая рука Тюхи-Митюхи полезла в затылок.

— В точности я это не знаю.

— Ты, участковый, видать, многого тут не знаешь, — язвительно заметил Дохватов.

— Староверы эти самые… религиозники, которые, — заторопился милиционер, — конечно, верят. А прочие… кто их знает. Я в это самое не углублялся. Поскольку по религиозным вопросам не подкован.

— Ты и по другим вопросам подкован мало, — еще язвительнее заметил агент.

— Так я же тут один, товарищ начальник, — взмолился Тюха-Митюха, — и ловить покойников не обучен. Шутка-ли дело? Встают из могил, разговаривают, людей до смерти пужают…

— И грабят? — спросил Холмин.

— Насчет грабежей незаметно, — ответил милиционер. — Да и что у дубовичан грабить? Они и так ограбленные…

— Не будем заниматься антисоветской агитацией, — оборвал его Дохватов, подмигнув репортеру.

— Товарищ начальник! Какая-ж антисоветская агитация? — испуганно воскликнул милиционер. — Наоборот, я окружающее население агитирую за советскую власть. Только мало действует. Потому — несознательный алимент. Религиозное засилье. При нонешнем-то старце еще ничего, а вот, когда прежний был…

— Постойте, — перебил его репортер. Как прежний?

— А так. Прежний-то старец-начетчик у нас померши, и на его место староверы выписали нового, откуда-то из Сибири.

— Давно?

— Да уже месяца два тому.

— Имя, отчество и фамилию этого старца-начетчика вы знаете?

— А как же? Федор Матвеич Глуховских, Только в селе его зовут не по имь-отчеству, а отцом.

— Хорошо, — сказал Холмин, подумав, — вопросов у меня больше нет. Может-быть, у вас есть, Василь Петрович?

Агент безнадежно махнул рукой.

— Нету. Ясно-понятно, что из этого Тюхи-Митюхи ничего путного больше не выжмешь.

— Тогда нам втроем надо решить, что делать дальше?

— Что ты предлагаешь? — спросил Дохватов Холмина.

— Я предлагаю следующее: расследование этого мертвецкого дела возложить на меня и вот на товарища… Дмитрий Лукич, кажется?

— Точно, товарищ начальник! — приподнялся на кончике стула милиционер.

— А я что же буду делать? — спросил агент.

— Вам, Василь Петрович, придется немного отдохнуть под арестом, — ответил репертер.

— Что?! — заорал Дохватов.

— Не волнуйтесь, Василь Петрович, — остановил его Холмин. — Это необходимо для пользы дела. Ведь нам надо найти какой-то выход из положения, создавшегося в результате нашего ареста. Если Дмитрий Лукич выпустить нас обоих, то это вызовет подозрение у тех, у кого мне не хотелось бы его вызывать. Если же он «освободит» меня одного и, через своих осодмильцев, распустит слух о том, что только вы подозреваетесь и обвиняетесь в убийстве, то это будет несколько приемлемей. Могу, конечно, отсидеть под арестом и я. Но дело в том, что у меня уже есть некоторые соображения об интересующих нас… мертвецах.

Дохватов подумал, поморощился и… согласился:

— Ладно. Согласен сидеть. Но только тут, а не в подвале. И чтоб печка была. Холодина тут собачий. Слышишь, участковый? Будет печка?

— Будет, будет, товарищ начальник, — заверил его Тюха-Митюха.

— Кстати, товарищами начальниками нас не называйте. Я для вас и для других уполномоченный по заготовкам пуха и пера. Моя фамилия — Холмин. А это тоже уполномоченный, но теперь ваш подследственник — гражданин Дохватов. Ни одна живая душа не должна знать, кто мы в действительности и откуда.

— А если ты, тюхина-митюхина твоя душа, кому-нибудь проболтаешься, — угрожающе сказал агент, — то ни один бродячий мертвец тебе не позавидует. Помни, что я власть на местах покрупнее тебя. И я прикажу тебя, — он наморщил лоб, соображая, как бы посильнее припугнуть милиционера, — прикажу… повесить. Но не за шею. Ясно-понятно?