Елена Руденко: Путешествие[СИ]

Сешенен быстро поднялась на ноги и подошла к мальчику.

— Я буду как раньше играть с тобой, — пообещала она, — пока тебе не наскучит...

Ахтой улыбнулся.

— А я научу тебя стрелять из лука! — пообещал Имиут. — Раз ты так любишь охоту.

После этих слов Ахтой взглянул на Имиута благосклонным взором.

— Ты мне подаришь свои стрелы? — оживился он. — Хотя бы одну стрелу!

— Подарю, — жрец Анубиса улыбнулся. — Завтра я буду учить тебя...

Довольный мальчишка, спешно поблагодарив Имиута, побежал хвастаться приятелям.

— Мне подарят настоящую стрелу! — кричал он. — У меня будет стрела верховного жреца Анубиса!

— Дети очень бояться потерять дружбу тех, к кому привязались, — заметил Имиут, глядя вслед убегающему мальчику.

— Я бы не хотела обижать Ахтоя, — забеспокоилась Сешенен, — хорошо, что ты сумел задобрить его...

— Пусть он знает, что не потерял друга, а приобрёл нового, — ответил жрец, — возможно, потом я смогу привлечь его к искусству медицины.

Сешенен улыбнулась, понимая, насколько важен для каждого жреца выбор достойного ученика. Возможно, бойкий парнишка сможет достичь многих высот.

Нехебу встретил Имиута у ворот храма. Верный друг и помощник верховного жреца всегда был рядом, готовый протянуть надёжную руку помощи. Лишь с ним Имиут иногда делился своими чувствами.

— Меня беспокоит друг детства Сешенен, свалившийся на нашу голову, — пожаловался Имиут устало. — Она слишком добра и наивна, её легко увлечь.

— Ты напрасно подозреваешь свою возлюбленную, — возразил друг, — сердце нельзя обмануть, в нём сокрыты наши истинные чувства. Недаром сердце взвешивают на весах Истины!

Вновь позволю себе предаться размышлениям. Египтяне верили, что после смерти их сердце взвешивают на весах Истины. Сердце клали на одну чашу весов, на другую — перо, олицетворяющее правду. Если сердце оказалось легче пера, то умершего ждало блаженство вечности, если злые дела, тяготившие сердце, перевесили перо истины душу — проклятие. Насколько египтяне близки к нам, мы тоже верим, что каждому воздасться по делам его...

Вернусь к разговору Имиута и Нехебу.

Слова друга заставили Имиута задуматься.

— Другие мудрецы говорят, что сердце женщины непостоянно, — произнёс он печально. — Как я хочу сберечь Сешенен!

Нехебу промолчал в ответ.

Приближалось время заката. Настало время вечерней службы Анубису, великому мудрецу Египта, ставшим учителем врачевания и погребения, указующего мёртвым пути загробного мира.

На следующий день Имиут получил весть, заставившую его содрогнуться. Утром в его покои вбежал плачущий Ахтой, за которым спешно следовали виноватые стражники.

— Мальчишка ловок как обезьяна, мы не смогли удержать его, — оправдывались они.

— Сешенен убита! — закричал мальчик. — Я нашёл её в нильских зарослях со стрелой в груди!

Имиут пошатнулся. Если бы стражники не поддержали его, он бы не смог устоять на ногах.

— Веди меня к ней! — велел жрец Анубиса.

Мальчик молча выбежал из комнаты, увлекая за собой Имиута.

...Несчастный жених нагнулся над телом, пронзённым стрелой. Лицо Сешенен было улыбающимся и безмятежным, она не видела коварного убийцу, укрывшегося среди высоких стеблей речных растений. Несчастный жрец Анубиса тщетно пытался найти признаки жизни в мёртвом теле — стрела пронзила в самое сердце. Вскоре на крик мальчика сбежались остальные.

— Это твоя стрела, Имиут! — воскликнул Юти. — Кто мог украсть твою стрелу?

Ахтой виновато опустил взор:

— Я вчера потерял стрелу, которую мне подарил Имиут, — признался он, — желая похвастать перед друзьями, я пустил её далеко-далеко, и потом не смог найти среди зарослей папируса.

Имиут молча гладил волосы убитой, бормоча как безумный слова любовных признаний. На его плечо легла рука верного Нехебу.

— Не грусти, мой друг, — произнёс он, — ты встретишь любимую в назначенный час на полях Иару.

Иару — кажется, так египтяне называли рай.

— Да, будучи жрецом Анубиса, я часто произносил эти слова утешения, — произнёс Имиут, — но сейчас сам ощутил боль утраты возлюбленной. Годы без Сешенен покажутся мне чередой невыносимых страданий...

Имиут осторожно поднял тело и понёс в дом Сешенен. Окружавшие его послушно расступились. Имиут впервые не смог подобрать слова для речи родителям убитой.

— Кому понадобилась смерть моей дочери, не чинившей никому зла? — рыдала несчастная мать.

— Я бы сам пронзил его мечом! — утирал слёзы отец.