Елена Руденко - ОЧЕНЬ ЖАРКИЙ ДЕНЬ

Наконец в комнату вбегает Поль. Судя по его спецкостю­му, он прямо с испытаний самолета. В этот момент определе­ние «Его светлость» особенно не вяжется к Полю.

— Светик! Как я счастлив! — восклицает он.

Мы обмениваемся приветствиями, слишком уж теплыми для графа и утонченной девушки.

— Поль! Мне нужна твоя помощь! — восклицаю я.

— Всегда с радостью! — заверяет он меня.

Я пересказываю ему о своих злоключениях.

Поль погружается в размышления.

— Пойдём, — наконец, говорит он. — У меня есть план.

Я послушно следую за другом. Мы опять садимся в маши­ну и едем в сторону аэродрома. Мы останавливаемся у како­го-то строения, похоже на ангар для самолетов. Включается свет. Я вижу черный самолет. Даже не разбираясь в этих шту­ковинах, можно понять, что перед вами супер-аппарат!

Мы садимся в самолет.

— Это «Ворон», — говорит Поль. — Отцовская вещица. У меня такой план. Мы атакуем, когда твоих друзей будут везти на казнь. Лучевая система «сон» усыпит гвардейцев, окру­живших эшафот. Толпа, уверен, удерет от страха. А потом при помощи системы притяжения мы поднимем друзей на борт самолета.

Я киваю. Я видела самолет с системой притяжения лишь один раз. Тогда мы с Антуаном осматривали новые авиараз­работки. Фантастическое зрелище. Человек отрывается от земли и медленно поднимается вверх. Внизу самолета откры­вается люк, и пассажир на борту.

— Спасибо, друг! — восклицаю я. — Ты так рискуешь.

— Светик, никакого риска, — скромно возражает Поль. — Как только друзья будут на борту, мы исчезнем. Система «не­видимка» действует восемнадцать минут, но этого вполне до­статочно, чтобы удрать.

Я не слушаю Поля. Продолжаю благодарить.

— Я приложу все усилия, чтобы спасти друзей! — говорит Поль. — А что касается меня. Самое страшное, что может случиться — гнев отца, если к десяти вечера (к его возвраще­нию) самолет не будет на месте. Я клялся и божился папень­ке, что не трону его самолет.

— Ты нарушаешь клятву! — восклицаю я.

— Нет, что ты! — мотает головой Поль. — Я тогда добавил «без крайней необходимости»! Спасти друзей — это и есть та крайняя необходимость.

Пока мы болтали, самолет поднялся в небо. «Ворон» взял курс на Париж.

Я, Мадлен Ренар, понимаю. Для Макса я была бы обузой в этом предприятии! Но я не смогла усидеть на месте. На ав­томобиле, взятом напрокат, я вернулась в Париж.

Какое-то внутреннее беспокойство не покидает меня. Я подъезжаю к центру города. Толпа точно гигантская река преграждает мне путь.

Я выхожу из машины.

— Что случилось? — спрашиваю я какую-то женщину.

— Поторопись, — говорит она мне. — Если хочешь уви­деть, как у Неподкупного отлетит голова!

Мне становится дурно. Я опираюсь о дверцу машины.

— Не веришь, — хмыкает женщина. — Иди на площадь Ре­волюции!

Спотыкаясь, ничего не видя от слез, я иду вместе с тол­пой.

— Разойдитесь! Дайте проехать! — объявляет в микрофон противный голос. — Разойдитесь!

Толпа послушно расступается.

Транспорт обреченных представляет собой небольшой грузовик с открытым кузовом. Я вижу Макса и Антуана. С ними еще какие-то люди. Я их даже не знаю. Понятно, подле­цы арестовывали всех, кто им попадался.

Бледное лицо Макса спокойно и непроницаемо. Ни злоб­ные крики, ни шутки не вызывают у него эмоций. Но я-то знаю, как ему тяжело! Как мучительно, когда люди, которым он хотел добра, которым посвятил жизнь, несправедливо об­виняют его во всех преступлениях!

Кажется, Макс почувствовал на себе мой взгляд. Наши взгляды встретились. Мы смотрим друг другу в глаза. О-о! Этот последний прощальный взгляд!

Ну вот, они проехали. Я сбрасываю с себя оцепенение и следую за «грузовиком», оглядываясь по сторонам.

Толпа веселится. Люди нарядились как на праздник, даже про цветы не забыли. У многих женщин в руках корзинки с лепестками роз. Они периодически бросают их на веселя­щихся горожан.

Какой кошмар! Люди, которые несколько часов назад славили Макса, считали его своим героем, так радуются его казни! Им всё равно кого казнить, казнь для них праздник! О, злое людское племя! Им что свадьба, что похороны!

А я сама? Чем я лучше их? Раньше надо было плакать! Раньше! Почему я постоянно ссорилась с Максом! Мы могли не видеться неделями, мы враждовали! Зачем я это делала? Макс мешал моим финансовым планам. Да, из-за денег я потеряла любовь! Дура!

А вот и площадь Революции. Я зло стряхиваю с себя лепес­тки роз, толкаясь пробираюсь сквозь толпу.