Елена Руденко - ОЧЕНЬ ЖАРКИЙ ДЕНЬ

— Мило, мило, — в тон ему отвечаю я.

— Брось оружие! В машину! — приказывает он мне.

— Зачем? — удивленно спрашиваю я. — Ведь ты перего­родил мне всю дорогу. Я не смогу проехать.

— Хватит придуриваться! Тебе это не идет! — Фрерон явно не настроен шутить. — Быстро в мою машину, а то я тебя под­жарю!

Кажется, я попался. Ничего не мешает Фрерону прикон­чить меня. В любом случае он будет героем. Неважно, схва­тившим тирана или убившим тирана.

Я лихорадочно соображаю, что делать. Палец Фрерона го­товится нажать курок.

О Боже! На крыше его автомобиля появляется огромный черный пёс. Мгновение. Пес прыгает на спину Фрерона, сби­вает его с ног. Мой враг повержен. Фрерон испуган, боится даже шелохнуться. Любое его движение вызывает рычание пса.

Это же мой Брунт! Мой верный четвероногий, лохматый друг! Мой спаситель!

Я пускаю луч лазера в голову Фрерона. Нет, я его не уби­ваю. Я поставил режим «сон». Новый вид оружия.

Брунт, важно подходит ко мне. Я становлюсь на корточки перед ним, глажу по холке.

— Спасибо, друг! — говорю я, обнимая шею пса.

Брунт лизнул мне щеку.

Что теперь делать? Возьму напрокат автомобиль Фрерона. Это поможет мне спокойно ехать по городу. К тому же его автомобиль стоит так, что я могу легко дать задний ход и выб­раться из этой улочки.

Я сажусь в машину. Брунт запрыгивает в окно и устраива­ется на сиденье рядом со мной. Мы выбираемся из закоулка.

Я, Максимильен Робеспьер, добрался до телецентра. Со мной мой верный пёс Брунт.

Теперь надо пробраться внутрь. Мы наблюдаем из-за угла. На входе дежурят гвардейцы. Этого следовало ожидать. А черный ход? Там, наверняка, тоже охрана. У телецентра есть только один тайный ход сквозь стену. Я тереблю браслет часов. Чтобы добраться до нужной стены всё равно надо прийти мимо гвардейцев. Вся надежда на Брунта.

— Брунт, отвлеки их, — говорю я собаке.

На нем ошейник, по которому он может слышать мои ко­манды. Я смогу его отозвать назад. Брунт спокойно направ­ляется к гвардейцем, виляет пушистым черным хвостом.

— Это еще, что за страшилище? — говорит один из гвар­дейцев.

— Наверно, жрать хочет, — отвечает его приятель.

Говорят они очень громко.

— Я тоже жрать хочу, когда нас сменят, чёрт возьми! — возмущается гвардеец. — Ты, лохматое чучело, брысь отсюда.

Брунт, игнорируя крики, ложиться перед ними.

— Не ори на него! — перебивает приятель. — Смотри, ка­кой классный пёс!

— Чего? Совсем спятил!

Я успеваю проскочить мимо гвардейцев. Отзываю Брунта.

— Зачем ты его прогнал! — ругает приятеля любитель жи­вотных. — И так скучно!

Я беру пса за ошейник. Провожу пальцем по стене, как бы рисуя нужную фигуру. Делаю шаг вперед. Мы с Брунтом про­ходим сквозь стену.

Надо сообщить Мадлен.

— Я в здании телецентра, — говорю я. — Не бойтесь, вам ничего не угрожает. Мне нужно сделать прямую трансляцию.

— Проходите в студию пять, — четко отвечает она. — В здании всё чисто. Я запретила им сюда пускать своих людей.

Мадлен! Какая она молодец. Я быстро иду в указанную студию.

Я, Мадлен Ренар, просто счастлива. Максу удалось прид­ти сюда. Я сделаю всё, что он скажет. Господи, теперь я буду ценить каждую минуту, проведенную с ним вместе! Как я была глупа, когда ссорилась с ним по пустякам, враждовала. Сейчас я понимаю, как тяжело ему было беречь меня от ги­льотины. Он охранял меня от всех врагов, всегда был моим заступником. А я, мерзавка, пыталась ему навредить. Но Макс только уклонялся от моих нападок, сам он ни разу не нанес мне удара!

Вот студия пять. Макс скоро придет сюда. А вот и он. На его лице, от челюсти до скулы узкий шрам.

Я бросаюсь Максу на шею.

— Что они с вами сделали?! — восклицаю я.

— След от лазера, — спокойно отвечает он, осторожно це­луя меня.

— Все готово к трансляции! — говорю я.

Я понимаю, каждая минута важна.

— Спасибо, дорогая! — ласково благодарит он.

Я улыбаюсь.

Я, Макс Робеспьер, благодарю Мадлен за помощь! Я все­гда знал, что она не разлюбила меня! Но я и думать не смел, что она способна на такое ради меня!

Сейчас я выступлю перед народом. Все экраны, даже на улице, будут показывать моё выступление.

Время до эфира пошло.

— Папенька, дорогой! — раздается возглас.

Я вздрагиваю.

Предо мной предстает Оливье Молюссон. Он бросается ко мне на шею. Поразительная смена настроения! А ведь со­всем недавно Оливье хотел меня убить! Неужели новость о том, что я его отец, так подействовала на парня.