Лора Роулэнд - Интимный дневник гейши

— У нее нет очевидного мотива, чтобы убивать правителя Мицуёси. И вы ее не арестуете — по крайней мере, пока я не закончу допрос.

Губы Хосины изогнулись в ухмылке.

— Я закончу допрос в тюрьме Эдо.

В тюрьме Эдо заключенных заставляли говорить под пытками.

— Силой, вырванные признания не всегда правдивы, — сказал Сано, едва сдерживаясь. Хосина знал, как действуют карательные органы Токугавы, но так хотел утереть нос Сано и произвести впечатление на начальство, что готов был рискнуть. — К тому же расследование едва началось. В этом преступлении скрыто больше, чем лежит на поверхности, и возможны другие подозреваемые помимо Момоко. — Оба ёрики переводили взгляд с него на Хосину, и в их глазах чередовались надежда и страх. — Госпожа Глициния должна быть найдена и допрошена, как и все остальные, присутствовавшие в Ёсиваре прошлой ночью. На это потребуется время.

— Тем больше причин торопиться, — парировал Хосина. — Мы оба знаем, чего ждет сёгун и каким будет наказание в случае промедления. — Сёгун казнит или отправит в ссылку всех, кто не сможет наши убийцу его кузена. — Если вы намерены тянуть резину, я вам не помощник. Кроме того, если эта женщина виновна, я оказываю вам услугу, надавив на нее.

Хосина кивнул своим подчиненным, и те рывком поставили яритэ на ноги. Она не сопротивлялась, но дрожала всем телом, глаза округлились от ужаса. Момоко обернулась к Сано.

— Я рассказала правду о том, что произошло прошлой ночью. Вы ведь верите мне? Пожалуйста, не позволяйте им забирать меня!

Сано разрывался между благоразумием и стремлением вести честное, непредвзятое расследование. Он рисковал навлечь на себя гнев сёгуна за сочувствие к кому бы то ни было, хоть отдаленно покусившемуся на клан Токугава, а потому не должен мешать аресту яритэ, даже если не уверен в ее вине. Но с другой стороны, если не придержать чрезмерную ретивость Хосины, пострадает правосудие. Поэтому Сано принял компромиссное решение.

— Тогда арестовывайте ее, — сказал он.

Момоко издала вопль отчаяния. Когда Хаяси и Ямага волокли ее к двери, Сано с трудом подавил жалость.

— Но если с ней будут плохо обращаться или отправят в суд без моего разрешения, я заявлю, что вы мешаете моему расследованию и предпочитаете найти козла отпущения, лишь бы не дать мне выявить настоящего убийцу.

Хосина уставился на Сано, его глаза потемнели от злости, поскольку тот не только задел его профессиональную честь, но и пригрозил открытым столкновением. А этот шаг мог иметь трагические последствия для каждого из них. Повисла долгая пауза; в комнате, казалось, повеяло холодом. Сано ждал, его сердце тревожно билось — ему было что терять, а Хосине покровительствовал канцлер Янагисава.

— Отведите ее в тюрьму, — нехотя махнул Хосина своим ёрики, — но проследите, чтобы ей не причинили вреда.

Когда он с подчиненными и арестованной покидал комнату, его злобный взгляд, брошенный через плечо на Сано, предупреждал, что тот одержал лишь временную победу. Сано выдохнул, ненавидя это соперничество, постоянно осложнявшее ему жизнь. Оно казалось непреодолимым, поскольку дело Черного Лотоса» сильно подорвало его силы. Финальный акт в храме явил такую жестокость, какой ему еще не доводилось видеть, став примером бессмысленной кровавой резни. Пройдя через все это, Сано чувствовал себя больным, словно бездуховность секты передалась и ему. Не приносила успокоения даже счастливая семейная жизнь — «Черный Лотос» лишил его и этой опоры. В последнее время мысли о Рэйко его больше тревожили, чем успокаивали.

Сано постарался взять себя в руки. Теперь, когда Хосина ищет новые способы помешать ему, нельзя выпустить дело из-под контроля. Сано решил выяснить имена клиентов Глицинии и гостей, присутствовавших на вечеринке прошлой ночью, а также начать поиск других подозреваемых, помимо яритэ.

Он заставил себя прогнать страх, что утратил контроль над расследованием еще до того, как его начал.

Новость об убийстве дошла до Больших Внутренних Покоев — женской половины замка Эдо — и прервала дневную пирушку, которую организовала госпожа Кэйсо-ин, мать сёгуна.

Еще несколько минут назад Кэйсо-ин, ее фрейлины, подруги, наложницы сёгуна и их служанки болтали, ели и пили под музыку флейты и самисэна. Однако новость заставила Кэйсо-ин быстро покинуть свои покои, чтобы утешить сёгуна; музыкальные инструменты остались лежать среди забытых тарелок с едой. Женщины сбивались в беспокойные кучки по всей ярко освещенной и жаркой комнате. Служанки сновали туда-сюда, разнося слухи, которые подпитывали идущие вполголоса разговоры: