Лора Роулэнд - Дворец вожделений

Эти мысли навевали слабую надежду, но другие соображения сильно тревожили Рэйко. На кого работают эти люди? Кто приказал организовать похищение? И намерен ли он убить их после того, как они послужат каким-то его целям? Сколько еще людей стерегут их тюрьму? Ведь ее ум не может соперничать со сталью клинков.

Рэйко почувствовала такой упадок духа и беспомощность, что чуть не заплакала. Но она настроилась бежать от похитителей и должна извлечь максимальную пользу из их условий, в которые они ее поставили. Покончив с едой, она стала осматривать комнату в поисках чего-нибудь пригодного в качестве оружия. Проверила емкости для еды и отходов. Хлипкие деревянные посудины ни на что не годились. Похитители не оставили ничего, способного им угрожать. Рэйко попыталась вырвать половую доску, но в руке остались лишь бесполезные щепки. В отчаянии она подняла глаза к потолку.

Рэйко осматривала балки, и в ее голове зрел план. Надежда вновь проснулась, но ей потребуется помощь. Она взглянула на своих подруг. Мидори вообще не в счет, Кэйсо-ин слишком глупа, и обе физически слабы. Остается госпожа Янагисава. Она подошла бы на роль сообщницы… если только удастся вывести женщину из транса.

Рэйко опустилась на колени, вглядываясь в остекленевшие, невидящие глаза.

— Госпожа Янагисава! — позвала она. — Вы меня слышите?

Уединившись в сторожевой башне, возвышавшейся над стеной его имения внутри замка Эдо, канцлер Янагисава смотрел в раскинувшийся под окном сад. В разрывах залитой солнцем листвы виднелись личные владения сёгуна, располагавшиеся в нескольких сотнях шагов. Цунаёси Токугава сидел на тенистой веранде, обложенный подушками, а лекари в синих одеждах поили его лекарствами. Озабоченный тон их разговора долетал до Янагисавы, который знал, что сёгуна настолько огорчило похищение матери, что ночью он занемог. Сам Янагисава тоже провел бессонную ночь, обдумывая последствия, которые это преступление могло иметь для него. Он услышал приближающиеся шаги, выглянул в дверь и увидел начальника полиции Хосину.

Тот вошел в башню и встал у окна рядом с канцлером.

— Я приказал войскам быть готовыми к выступлению, как только начнется операция по спасению, — сказал Хосина. — Еще я обязал офицеров собирать по городу информацию о похищении.

Его появление взволновало Янагисаву, хотя они уже три года были любовниками и в данный момент все его внимание занимали государственные дела. Словно его сердце было колокольчиком, а Хосина молоточком, рождающим песню в холодном, безжизненном металле. Хосина вызвал у Янагисавы приступ страстного вожделения, который тот постарался подавить. Привязанность делала его уязвимым, а уязвимость означала смерть для человека в его положении. Канцлер ощутил укол обиды на Хосину, слабое место в его броне.

Взгляд Хосины выдал его стремление догадаться, о чем думает любовник, и страх вызвать его неудовольствие.

— Что-то произошло? — осторожно спросил он.

— Твое поведение на совещании прошлой ночью было недопустимым. — Янагисава подавил свои чувства, прибегнув к критике, с помощью которой частенько удерживал Хосину на дистанции. — Ты вел себя так, словно лучше похищения нельзя ничего придумать. К счастью, сёгун этого не заметил… однако все остальные обратили внимание. Твое отношение к происходящему поставило нас обоих под угрозу.

— Прошу меня извинить, — поник Хосина. — В следующий раз я буду осторожней.

Нахлынувшие воспоминания о совместно проведенных ночах, когда в промежутках между соитиями они выпивали и шутили, разрядили возникшую напряженность. Янагисава смягчился, и, хотя он лишь кивнул в знак прощения, Хосина облегченно улыбнулся.

— Признаю, что в самом деле рассматриваю это преступление как шанс, — взволнованно сказал Хосина. — Если нам удастся спасти госпожу Кэйсо-ин и схватить похитителей, то благосклонность сёгуна к нам возрастет, а к Сано и другим соперникам снизится. Вы станете могущественны, как никогда.

«Как и Хосина», — подумал Янагисава. Амбиции его любовника были настолько прозрачными, он так сосредоточился на своих целях, что не обращал внимания на расставленные ловушки. Однако любовь прощала и худшие грехи, чем жадность, импульсивность или близорукость.

— Если мы провалимся, а Сано преуспеет, я потеряю лицо и положение в бакуфу, — напомнил Янагисава Хосине. — И ни мое умение манипулировать сёгуном, ни наша прежняя любовная связь не помогут сохранить его хорошее отношение. Это преступление может обернуться для меня крахом… и для тебя тоже.