Кэролайн Роу - Снадобье для вдовы

— Пока вас снова не отыскали.

— Его преосвященство думает, что искали именно меня, — сказала Серена. — Возможно, это были не привычные противники Жиля.

— Вы храбрая женщина, сеньора, — сказал Исаак. — Согласились приехать сюда, чтобы встретиться с убийцей лицом к лицу, кем бы он ни был.

— Я не храбрая, мастер Исаак, — сказала Серена. — Я в ярости. И я не одинока. Ваше присутствие служит мне большим утешением. Надеюсь, Его преосвященство не будет испытывать затруднений в ваше отсутствие.

— Даже не берите в голову, сеньора. Если и будет, он пошлет за мной немедленно, — голос лекаря звучал сухо.

— Какое тяжелое время, — сказала она, понизив голос. — Я вынуждена заботиться о самой себе. Ради моей дочери и моего сына и — в память о муже. Это тяжкая ноша.

— Вы ждете ребенка, сеньора? — спросил он.

— Откуда вы знаете? — изумилась она.

— Я только предположил. Он знал?

— Мы так радовались с ним, — голос ее задрожал от сдерживаемых слез. — В те последние дни. Как молодожены.

— Рад это слышать. Вот почему он сказал «позаботься о моих детях», — сказал Исаак. — Потому что в тот момент он должен был считать, что у него один ребенок, дочь ваша тогда еще не нашлась.

— И вы сделали вывод только из этой фразы?

— Не только. Возможно, вы горевали не только, как жена, но и как мать. Честно говоря, не могу толком объяснить, как я догадался. У меня просто возникло ощущение, что это так. Но, сеньора, вы должны заставить себя есть, несмотря на вашу потерю, — сказал он.

— Я буду, — ответила она. — Я шла в фруктовый сад, чтобы сорвать сладкую сочную грушу, но по дороге присела, чтобы послушать пение птиц и журчание воды.

Все это время Бланкета, мастиф светлого окраса, спала у ног Серены. Внезапно она подняла морду и тихо зарычала.

— Прекрати, Бланкета, — сказала ее хозяйка. — У нас гости. Что ты дергаешься из-за каждого движения.

— Сеньора, постарайтесь сохранять спокойствие, — прошептал Исаак. — Придержите собаку рукой и прислушайтесь.

Но Серене показалось, что она слышит лишь обычные утренние звуки. На скотном дворе прокукарекал петух. Птичьи трели и щебет смолкли; ветерок донес до них запах пекущегося хлеба, сопровождавшийся приглушенным звоном посуды. Затем хрустнула веточка, и она крепко схватила Бланкету за загривок.

— А ты поглупела, — раздался скрипучий неприятный голос. Исаак поднялся и обернулся, держа свой посох перед собой, слегка его наклонив, словно собрался обороняться.

— Кто это? — сказала Серена. — Кто прячется здесь в кустах в столь ранний час? — Исаак услышал шорох материи ее платья и понял, что она тоже обернулась. — Сеньор, вы находитесь в моем частном владении без моего на то разрешения. — Острая тоска в ее голосе уступила место стальной решимости. — Уходите, или вас изгонят силой.

— Я вооружен, — ответил тот. — В ветвях ближайшего дуба спрятался мой лучник, который с удовольствием всадит арбалетную стрелу в голову твоей собаки, если хоть один из вас сдвинется с места или ты отпустишь ее.

Исаак услышал, как Серена поднялась на ноги.

— По какому праву незнакомец нарушает мой покой? — сказала она. — И что вам от меня нужно, сеньор?

— Незнакомец? — В голосе явно звучало недоверие. — Я? Не могу поверить, Серена. Я предвидел многое. Я ожидал, что ты окружишь себя вооруженным отрядом или запрешься в своем доме, который ты превратила в крепость. Я был готов к встрече с мастифом. Только не к тому, что найду тебя под защитой слепого старика. — Он умолк, словно задумавшись о чем-то. — Ты притворяешься. Наверняка. Ты прекрасно меня знаешь.

— У меня нет ни малейшего представления, кто вы такой. Кроме того, что вы сумасшедший.

— Кто я такой? — на сей раз в его голосе появились страдальческие нотки. — Я тот, кому принадлежит вся эта собственность, Серена. Я тот, кого подло обманули, чья жизнь была разрушена из-за твоего воровства и интриг.

— Вы и вправду сумасшедший, сеньор, — рассердилась она. — Эта земля моя, ее отдал мне мой дед в полную собственность с правом делать с ней все что угодно — хоть продать, хоть завещать по моему усмотрению.

— Это было твое приданое, Серена. Он именно для этого передал тебе землю. Все должно было достаться мне. Вместе с тобой. Ты тоже принадлежишь мне по праву, и твои дети должны были быть моими. Я понял кое-что с того дня, когда я стоял и смотрел, как ты выходишь из церкви с другим мужчиной — этим ничтожным червем, которого и не знает никто. Теперь он умер, и на моем пути стоишь только ты и маленький мальчик. Когда тебя не станет, все будет моим — так, как это должно было быть с самого начала.