Гонсало Гинер - Тайна масонской ложи

— Ну, тогда мое предположение о существовании второй группы масонов является вполне разумным.

— Ты, возможно, подумаешь, что я сошла с ума, но мне кажется, что масоны тут ни при чем. Я только что догадалась, кто мог совершить эти два преступления, и, поверь мне, я очень хотела бы, чтобы мое предположение оказалось ошибочным… — Мария Эмилия обняла Хоакина, как будто остро нуждалась в его поддержке и защите.

— И кто же это?

— Беатрис… — Она испуганно посмотрела на Хоакина, как будто сама ужаснулась этому предположению.

— Мне кажется, что ты себя не совсем хорошо чувствуешь. Видимо, на тебя очень сильно повлияло то, что ты сегодня увидела… — Он нежно погладил ее по щеке.

— Нет, это не так. Несмотря на весь этот ужас, я себя вполне нормально чувствую. А ты подумай сам. Разве не ты мне только что сказал, что месть — это злонамеренная реакция на причиненную боль? — Она немного помолчала. — Несчастья, которые пережила Беатрис за свою короткую жизнь, были настолько ужасными, что вполне могли таким образом трансформировать ее сознание. Помнишь, как она отреагировала на смерть своего мужа? Она не только не горевала, а едва ли не радовалась. Тебе никогда не приходило в голову, что она могла быть причастной к его смерти? А у меня были такие подозрения, но я по понятным причинам их скрыла. Ну что, тебе мое предположение все еще кажется неправдоподобным?

— Может, ты и права. Трагическая гибель ее родителей вполне могла негативно отразиться на ее рассудке.

— В одиннадцать лет стать свидетельницей смерти своих родителей!

— То же самое произошло и с Браулио… — задумчиво сказал Хоакин.

— С моим Браулио… — На глазах у Марии Эмилии выступили слезы. — А еще Беатрис потеряла ребенка… Что может быть более тяжким в этой жизни, Хоакин?

— Я согласен, что ее жизнь была трагической, но чтобы она из-за этого превратилась в убийцу…

— А разве не отец Парехас написал донос на ее отца?

— Да, об этом мы уже говорили.

— И разве не иезуит Кастро присутствовал при аресте ее отца?

— Да, присутствовал, но арестованный нами масон уже признался в убийстве Кастро.

— А кресты святого Варфоломея? Именно Беатрис объяснила мне их смысл.

— Это еще ни о чем не говорит, Мария. Ты ведь растолковала мне различные символы, связанные с другими убийствами, и твои предположения относительно значения этих символов впоследствии подтвердились, однако из этого не следует, что это ты совершила те преступления.

— Ты помнишь, как умерла ее мать?

— Насколько я знаю, случайно. Она бросилась на одного из альгвасилов, и он, сам того не желая, пронзил ее клинком, угодившим ей прямо в сердце.

— А тебе не приходит в голову, что и графиня де Вальмохада тоже погибла от укола кинжалом в сердце? Да и на теле капеллана Парехаса самая большая рана — над сердцем.

— Да, это верно. Но хотя тут довольно много совпадений, мне трудно поверить, что это правда.

— А представь, насколько трудно в это поверить мне, если я считаю себя не только ее подругой, но и ее второй матерью.

До резиденции графа и графини де Бенавенте оставалось уже меньше сотни метров, и Хоакин с Марией Эмилией стали напряженно размышлять над тем, как бы им поделикатнее сообщить Фаустине и Франсиско о трагедии, которая произошла с их капелланом.

Граф встретил их на парадной лестнице. По его лицу было видно, что он сильно устал. На вопрос о том, как себя чувствует Фаустина, он с тревогой ответил, что она очень истощена — и физически, и морально.

— Ужасное событие, которое ей довелось пережить, подорвало ее природную силу. Она мне рассказала, что в тот жуткий день ей было так страшно, что даже захотелось побыстрее умереть. Каждую ночь ей снятся кошмары, ни она, ни я не высыпаемся. Она просыпается по пять-шесть раз за ночь от ужаса, вся в поту. Но еще больше меня беспокоит состояние ее ран, особенно на руках: они стали еще страшнее, почернели, и от них исходит резкий неприятный запах. Врач говорит, что если инфекцию не удастся остановить, то руки придется ампутировать. Это просто ужасно!

— Мне жаль, но мы принесли еще одну плохую весть, Франсиско, — сказал Тревелес.

— Что еще могло случиться? — Граф посмотрел на Хоакина с отрешенным видом: его душевные силы были на исходе.

— Сегодня утром убили отца Парехаса.

— Что? — Франсиско, пораженный услышанной новостью, обессиленно опустился на стоявшее рядом кресло. — Этого не может быть…

— Нам пока известно только то, что перед смертью над ним жестоко издевались: ему изрезали все тело. Мне непонятно, кто мог совершить подобное зверство, потому что предыдущие преступления уже раскрыты, один масон убит, а второй арестован, цыгане сидят в тюрьме, из которой не убежишь. В общем, настоящая загадка.