Лев Портной - Акведук на миллион

Из парадного вышел бородатый мужичок в рабочем фартуке и с бляхой. Он потянулся, раскинув несообразно огромные руки, шумно зевнул и по-хозяйски огляделся.

— Эй, любезный! — позвал я.

— Чего тебе, сударь? — откликнулся он.

— Ты дворник?

— Нешто не видно?

Я прошлепал по осенней грязи.

— Вот что, любезный, я ищу старого друга, Петрушу Рябченко. Слыхал о таком?

Дворник крякнул, взглянул на меня с подозрением, почесал затылок и спросил:

— А зачем он тебе надобен?

— Надобен по срочному делу, — заявил я и сунул пятак ему в лапищу. — Вижу, знаешь Петрушу…

Мужичок спрятал монету, оглянулся воровато сперва на господина в черном полушубке, а затем на кабак, словно опасался, что монету у него отнимет либо этот незнакомец, либо кто-то вывалившийся из питейного заведения. К слову сказать, и Черный Полушубок поглядывал на нас настороженно.

— Пойдем-ка, мил-человек, — буркнул дворник.

Мы прошли вдоль стены и за углом остановились.

— Так он в ентом доме-то и живет, — сообщил мужичок. — Тутова в наем осемь покоев сдается, он энти и занимает. Вона его окна. Токмо щас ево нет…

— Ясное дело. Присутственные часы, — кивнул я.

— Да не-е, — протянул мужичок. — Он еще со вчерашнего не воротился, загулял, знамо дело…

— Вот как!

Во мне закипела злость. Племянник военного губернатора должен находиться на службе, а он всю ночь гулял. Вот, значит, какая хворь его одолела! И этому человеку визитер из Москвы собирался доверить свои тайны!

Я вспомнил господина в черном полушубке, гулявшего у парадного. Наверняка он-то и был посланцем из Первопрестольной.

— Послушай-ка, любезный, а тот человек, — я кивнул на угол дома, — часом не Петрушу ли поджидает?

Физиономия у дворника приобрела плаксивое выражение, он ударил правым кулаком в левую ладонь и отчаянно вскрикнул:

— Эх! — и с досадой добавил: — Ждет он ево, ждет. Так ведь просил не сказывать никому!

— А ты и не говорил. Я же сам догадался, — утешил я мужичка и отправился за угол.

Господин в черном полушубке удалялся. Поравнявшись с соседним домом, он развернулся и двинулся мне навстречу. Набредая на участки улицы посуше, он останавливался, топал на месте, согревая ноги, и шел дальше. Четкий шаг и выправка выдавали военного. По виду он был лет на десять старше меня.

Заметив мое приближение, он замер и как-то весь подобрался, словно решал: пуститься ли ему наутек или кинуться на меня с кулаками. Я улыбнулся и слегка развел руки, показывая исключительно добрые намерения.

— Милостивый государь! — окликнул я его. — Вы, должно быть, поджидаете господина Рябченко?

Незнакомец оживился, просиял, словно увидел, что долгое мытарство близится к завершению, в следующее мгновение вперил в меня сосредоточенный взгляд и, сунув руку под полушубок, двинулся ко мне.

— Вы же из Москвы приехали? — спросил я.

Мой вопрос смутил незнакомца. Он остановился, замялся в нерешительности и не спеша высвободил руку из-под полушубка. Я догадался: за пазухой он прятал бумаги и хотел поскорее передать их, верно, приняв меня за господина Рябченко. Я чуть было по лбу не хлопнул себя от досады, что не додумался разыграть из себя племянника военного губернатора.

— Вы не Рябченко.

— Нет, — признался я, а дальше соврал: — Имею честь служить вместе с ним. Мы друзья.

Оглянувшись, я заметил наблюдавшего за нами дворника и незаметно погрозил ему кулаком, чтобы не приближался и случайно не выдал меня.

Я рассчитывал расположить к себе гостя из Москвы. Глядишь, он и выложит, с чем пожаловал, не дожидаясь загулявшего Петруши.

— Может, зайдем к Головцыну, — я кивнул на кабак. — Заведение не ахти, но люди там добрые. Отогреемся.

— Нет уж, я тут обожду, — недовольно буркнул господин в черном полушубке.

— Замерзнем же! — разочарованно воскликнул я, поняв, что завоевать доверие этого человека будет непросто.

Вдруг послышался топот. Из-за угла появилась коляска, запряженная парой лошадей, и, брызгая грязным снегом, подкатила к дому. Дворник с радостным гиканьем побежал к экипажу.

— Вот и он! Вот и он! — кричал мужичок.

Моих лет господин вывалился из кареты и, если бы мы не подоспели, растянулся б посреди улицы. Я взял его под левую руку, а господин в черном полушубке под правую.

— Петр Ардалионович! Петр Ардалионович! Кормилец ты наш! — с льстивыми ужимками причитал дворник.

— А-а-а, пороть тебя некому! — крикнул в лицо ему Рябченко.

Господин в черном полушубке кивнул мне, и по этому сигналу мы попытались сдвинуть пьяного Петрушу к дому. Он разразился скрипучим смехом и оттолкнул нас. Несколько секунд постоял, пошатываясь, пошарил в карманах и бросил несколько монет под ноги дворнику. Тот, рассыпаясь в благодарностях, кинулся подбирать деньги из грязи. Рябченко зашагал в парадное. Мы с господином в черном полушубке переглянулись, я развел руками — дескать, и так бывает, — и, не сговариваясь, мы отправились следом за племянником военного губернатора.