Филипп Ванденберг - Беглая монахиня

— Назовите свою цену! — попыталась Магдалена закруглить разговор.

— Полтора гульдена за одно платье и один за второе, — ответил швец. — Или два гульдена за оба.

— Не слишком-то дешево, — фыркнула Магдалена. Она еще никогда в жизни не покупала платьев.

Тут возмутился старик:

— Милостивейшая государыня, не забывайте, что платья сшиты из самых изысканных тканей, юбки из тончайшего льна, верх красного платья из шелка, а голубого из тафты, как подобает знатной женщине.

— Ну хорошо, я беру оба, — ответила Магдалена, протягивая портному золотой дукат.

Тот всплеснул руками и запричитал, что он скромный торговец, что ему надо кормить жену и трех сыновей-подростков и что у него и в помине нет столько денег, чтобы дать сдачу с золотого дуката. Ей надо пойти к меняле на Еврейскую улицу, через две улицы отсюда. Его зовут Исаак Грюнбаум. И, смерив неодобрительным взглядом ее видавший виды чепчик, который она не снимала по известной причине, он добавил:

— Я вам еще подарю новый чепчик, когда вернетесь.

Меняла Грюнбаум, чудак с черной бородой и двумя длинными завитыми локонами на висках, взял у нее золотой дукат и попробовал его передними зубами. Магдалена испугалась, что он решил съесть ценную монету. Но он положил ее на чашу весов, утяжелив другую чашу маленькими гирьками. Когда балка весов замерла горизонтально, еврей с довольным видом буркнул:

— Я дам вам двадцать два рейнских гульдена. — И, когда Магдалена без всякой задней мысли бросила на него взгляд, меняла неохотно добавил: — Ну хорошо, двадцать три!

Магдалена оплатила оба платья и получила еще в подарок новый чепчик. Гордая и счастливая, она вернулась к циркачам, разбившим лагерь перед городом.

Королеве карликов сразу бросились в глаза обновки Магдалены. На ее осторожный вопрос, как ей удалось обзавестись такими дорогими вещами и сколько она за них заплатила, Магдалена ответила без утайки:

— Купила у обернбургского торговца платьями, а расплатилась золотым дукатом, вот сдача!

Сунув руку в карман юбки, она вытащила двадцать один рейнский гульден и бросила их на сноп соломы, служивший циркачам столом.

У великана Леонгарда отвисла нижняя челюсть. Знахарь, ничего не понимая, покачал головой, а Ядвига бросила на Магдалену испепеляющий взгляд. Бенжамино, жонглер и повар в одном лице, первый обрел дар речи:

— Я правильно понял, что все время, что ты живешь с нами, ты таскала с собой золотой дукат?

В конце концов в разговор вмешался зазывала, Константин Форхенборн:

— И при этом ты молча смотрела на то, как мы волновались, что завтра будет нечего есть?

Возничие, наблюдавшие издалека за словесной перепалкой, подошли ближе и стали обвинять Магдалену в эгоизме и жадности, а зазывала сказал, что с тех пор, как она появилась в труппе, их дела пошли плохо.

Тут к ним подошел Рудольфо, привлеченный взволнованными криками. Его авторитет пострадал с появлением Магдалены, однако был еще достаточно велик, чтобы заставить циркачей замолчать. На его вопрос о причине раздора зазывала показал на двадцать один гульден, смерив при этом Магдалену презрительным взглядом, будто воровку.

Увидев новые платья, которые Магдалена держала в руках, как трофеи, Рудольфо сразу понял причину конфликта.

— Она таскала с собой целое состояние, — подал голос знахарь, показывая большим пальцем на Магдалену, — а нам всем внушала, что у нас больше нет ни пфеннига. Сама при этом накупила себе новых платьев, не самых дешевых, между прочим!

— Ты у нас когда-нибудь голодал? — спросил Рудольфо, метнув на лекаря гневный взгляд.

— Нет, Великий Рудольфо, — уже спокойнее ответил тот.

— Так что же ты жалуешься на вещи, которые лишь могли бы произойти, а могли бы и не произойти?

Лекарь смущенно пожал плечами.

— А сколько костюмов есть у тебя самого? — продолжал расспрашивать канатоходец.

— Ну, — заикаясь, начал знахарь, — три, а если прибавить рабочий халат, то четыре.

— Значит, четыре. А ты, Магдалена? Сколько у тебя одежды было до сегодняшнего дня?

— Одно это платье, которое на мне. Было…

Рудольфо окинул взглядом столпившихся циркачей, чтобы убедиться, что все поняли, куда он клонит. — А сколько, — продолжал он, глядя на лекаря, — ты пожертвовал денег на общие нужды, когда примкнул к нам?

— Ничего, — обескураженно промямлил тот.

— Вот видишь, а Магдалена помогает нам двадцать одним рейнским гульденом. Этих денег хватит, чтобы прокормить тебя, меня и всех остальных добрую пару месяцев. И ты хочешь упрекнуть ее, что из своего приданого она купила себе два платья?