Джон Робертс - Святотатство

Погонщик первого слона указал на меня своим шестом и произнес что-то на непонятном языке. Я стоял, ошеломленный удивительным зрелищем, рискуя в каждое мгновение быть раздавленным.

— Метелл, я так и знал, что ты скоро объявишься!

Знакомый голос вывел меня из оцепенения. Подняв голову, я увидел, что в паланкине, укрепленном на спине переднего слона, вместо прекрасных юношей и девушек находились куда менее привлекательные седоки, а именно Публий Клодий собственной персоной и с ним — несколько его громил. Издав ликующий вопль охотника, который увидел зайца, Клодий выхватил дротик и метнул им в меня. Я успел отскочить в сторону, и железный наконечник, вонзившись в мостовую, высек из булыжника искры.

Не теряя более ни мгновения, я резко развернулся и понесся вниз с холма в своей развевающейся парусом тоге. В последние дни мне так часто приходилось спасаться бегством от Клодия, что я изрядно поднаторел в этом искусстве. Но сейчас мой противник восседал на слоне, и положение было неравным.

Еще один дротик вонзился в землю на значительном расстоянии от меня. Клодий всегда был скверным метальщиком. К тому же тряска и неверный свет факелов не способствовали меткости. Впереди волновалась толпа зевак и ликторов; все они указывали на нас пальцами и что-то возбужденно выкрикивали. Наверное, Милон был среди них, но разглядеть его мне не удавалось.

Я прорвался сквозь цепь ликторов, словно военный корабль, разметавший легкие суда противника. Толпа в едином порыве подалась назад — никому не хотелось оказаться на пути исполинского чудовища, способного втоптать человека в землю. Очередной дротик не долетел до меня, но судя по раздавшемуся за моей спиной воплю, поразил какого-то злополучного гражданина.

Рев толпы становился все громче. Половина зевак, испуганная видом слонов, бросилась наутек, в то время как другая, желая разглядеть гигантских животных получше, осталась на месте. Подобная давка возникает иногда в цирке и, как правило, стоит жизни сотням раздавленных. Оглянувшись через плечо, я увидел, что Клодий готовится к новому броску. Жизнерадостные юноши и девушки, сидевшие на спинах других слонов, как ни в чем не бывало махали руками и бросали в толпу цветы и мелкие презенты. На мою удачу, Клодий снова промахнулся.

Путь до Форума я проделал словно во сне. Толпа, над которой возвышались огромные серые животные, хлынула на площадь. Несмотря на все усилия погонщиков, слоны перестали им подчиняться и, произведя в толпе величайшее смятение, кинулись в разные стороны. Некоторые зеваки визжали от ужаса, другие, напротив, хохотали. Римляне обожают подобные происшествия. В большинстве своем люди бросились врассыпную, хотя в этом не было необходимости. Несмотря на свой устрашающий вид, слоны обладают кротким нравом и никогда не позволят себе наступить на человека. Конечно, существуют боевые слоны, обученные давить врагов, однако подобное поведение противоречит их миролюбивой природе. Впрочем, вряд ли стоит говорить о том, что римские граждане были совершенно не знакомы с привычками слонов и не знали, чего от них ожидать.

Один из серых исполинов прошел мимо меня. Седоки, покачивавшиеся в паланкине, осыпали меня градом цветов и безделушек. Дары Помпея оказались куда более опасными, чем дротики Клодия, ибо в городе было известно, что нынешний триумфатор намерен проявить неслыханную щедрость. Увидев в свете факелов золотые монеты, украшения с драгоценными камнями и бутылочки с духами, зеваки налетели на них, словно стервятники, и я оказался в самом центре потасовки.

Оглядевшись по сторонам в поисках Клодия, я увидел, что он, по-прежнему восседая в ладье, выглядывает меня. Его слон двигался по направлению к Ростре, и я, лавируя между дерущимися, устремился к древнему монументу и взлетел наверх по задним ступенькам. Потом я скинул тогу, обрекая эту дорогую вещь на неизбежную гибель под ногами толпы. Но сейчас не время было сожалеть о куске ткани. Я пересек основание Ростры и взгромоздился на одного из бронзовых баранов, украшающих мраморный постамент.

Когда слон проходил мимо, я, с обнаженным мечом в одной руке и цестусом на другой, прыгнул в паланкин. Сидевшие там заметались от неожиданности. Не давая им времени опомниться, я левой рукой нанес одному из парней Клодия удар в челюсть, силу которого многократно увеличили бронзовые шипы, а в следующее мгновение врезал другому по лицу. Оба, пронзительно вереща, полетели на мостовую, от которой их отделяла высота примерно в два человеческих роста. Теперь в паланкине остались только Клодий и я.