Джайлз Брандрет - Оскар Уайльд и смерть при свечах

— Но…

— Никаких «но», Роберт. Ресторан Симпсона на Стрэнд, кэбби, пожалуйста. — Оскар откинулся на спинку сиденья и посмотрел на меня внимательным взглядом. — Мне нужно подумать. А для этого требуются устрицы и шампанское.

Разумеется, переубедить его мне не удалось. Как всегда. И мы поехали на Стрэнд в «Гранд диван тэверн» Джона Симпсона. Но когда мы прибыли на место и уселись (за самый «лучший столик» на первом этаже, в дальнем левом углу, откуда виден весь зал), к моему удивлению, Оскар отмахнулся от предложенного меню и объявил:

— Мы начнем с креветок в горшочке и бутылки вашего лучшего рислинга, — сказал он официанту. — Потом подайте нам на передвижном столике вот что: мне — седло барашка, мистер Шерард, как обычно, будет есть ростбиф с кровью, надрезанный наискосок до косточки, с вашим свежайшим соусом из хрена, большим куском йоркширского пудинга и слегка отваренной капустой, которая должна быть, окажите нам такую любезность, немыслимо горячей. С жареным мясом мы будем пить красное бургундское по выбору вашего сомелье. Сегодня я настроен подвергнуть свою жизнь опасности.

Когда молодой официант, улыбаясь, ушел с нашим заказом, я спросил Оскара:

— И что же случилось с вашим страстным желанием поесть устриц и выпить шампанского?

— Это было четверть часа назад, когда мы находились к югу от реки, — ответил он. — С тех пор я передумал. Как вам известно, постоянство является последним прибежищем тех, кто лишен фантазии. Кроме того, я уже все обдумал и решил, что мы последуем совету Артура. После ленча съездим в Скотланд-Ярд и познакомимся с инспектором Фрейзером.

— Почему вы не обратились в полицию сразу — вчера, как только обнаружили тело?

Оскар нахмурился и, развернув салфетку, засунул один ее угол за воротник.

— У меня имелись причины…

Я выжидательно посмотрел на него, но он старательно пристраивал салфетку на свой солидный живот и молча глядел на меня. Я ждал. Он ничего не говорил. Я попытался его подтолкнуть.

— И?.. — проговорил я.

— Что? — поинтересовался он.

— Какие причины у вас были? — спросил я.

Оскар наклонился ко мне через стол и улыбнулся.

— Вы когда-нибудь встречались с полисменами, Роберт?

Я на мгновение задумался.

— Не думаю, — ответил я наконец.

— В таком случае вам повезло. Полисмены совсем на нас не похожи. Мы поэты. Мы любуемся лилиями и носим шелковые домашние туфли. Язык, на котором мы разговариваем, мир, в котором живем, наши друзья — все это чуждо заурядному столичному полицейскому офицеру. Он ведет приземленное существование и ходит в подбитых гвоздями башмаках. А посему все, что не прозаично и хотя бы отдаленно пахнет поэзией, все непредсказуемое, оригинальное и нетрадиционное пугает его и вызывает подозрения… Дело, приведшее меня в дом номер двадцать три по Каули-стрит, было абсолютно достойным, но мне известно, что по данному адресу происходят кое-какие не слишком законные вещи. И я сомневался, что наш обычный английский полисмен все правильно поймет. Возможно, друг Артура инспектор Фрейзер окажется другим.

— Вы считаете, что, вовлекая полицию в это дело, вы подвергаете себя риску?

— Риску оказаться неправильно понятым, не более того. Но, как я уже сказал нашему симпатичному официанту, я сегодня в настроении подвергать свою жизнь опасности. Кроме того, не думаю, что у нас есть другая возможность добиться справедливости ради Билли Вуда.

— А почему для вас это так важно, Оскар?

Мой друг посмотрел сердито на меня.

— Что вы имеете в виду, Роберт?

— Вы же сами сказали, что он был всего лишь уличным мальчишкой…

Неожиданно Оскар с испугавшей меня яростью стукнул кулаком по столу, я побледнел. Люди за соседними столиками начали поворачиваться в нашу сторону.

— А что, только «джентльмены» имеют право на справедливость? — вскричал он. — Разве жалкий уличный мальчишка не заслуживает того же правосудия, что и герцог благороднейших кровей? Вы меня поражаете, Роберт.

— Вы меня неправильно поняли, Оскар… — запротестовал я.

— Надеюсь, что так, Роберт, — проговорил он уже спокойнее, когда к нам подошел официант, принесший креветки. — Надеюсь, что так, потому что нам с вами — кому дано так много — надлежит делать все, что в наших силах для тех, кому — как Билли Вуду — дано так мало. Мы должны стать друзьями для тех, кто лишен друзей, Роберт. Если мы, поэты, люди, ни в чем не нуждающиеся, не позаботимся обо всех Билли Вудах этого мира, кто это сделает?