Марк Миллз - Офицер по вопросам информации

На этот раз их было двое — молодых, стройных и мрачных членов отделения специальной службы, призванных охранять «Талбот» (база подводных лодок была известна и под этим названием). Они смягчились, когда он спросил, слышали ли они, как Викторин Заммит сбил «макки» после налета на их базу. Они, конечно, слышали, но хотели узнать подробности от очевидца. К ним вернулось чувство боевого братства, и они пропустили Макса. Даже помогли ему подтолкнуть мотоцикл, чтобы тот завелся.

Десятая флотилия субмарин располагалась в Лазаретто, в старых зданиях, которые когда-то служили центральным карантином для рыцарей-иоаннитов. Они вытянулись вдоль южного берега острова Маноэль, прямо напротив Валлетты, зажатые между урезом воды и высокой скалой, на которой стоял форт Маноэль. Лазаретто нетронутым стоял тут столетиями, но теперь у него был усталый и явно грустный вид.

Подъездная дорога была изрыта воронками, повсюду лежали насыпанные взрывами кучи земли, пострадала и маленькая часовня, хотя каким-то чудом ее фасад уцелел. Плавучие пирсы, к которым швартовались субмарины, пустые и разрушенные, теперь напоминали пальцы руки, пораженной артритом. Сами здания выглядели еще хуже. С этой точки зрения решение вывести с Мальты то, что оставалось от десятой флотилии, представлялось вполне продуманным.

Квартиры офицеров в дальнем конце Лазаретто не пострадали в такой же степени, и мрачный сержант показал Максу, где находится Томми Равильи. Он пошел к высушенной солнцем лоджии на первом этаже, где несколько офицеров, одного из которых Макс знал по «Юнион-клаб», покуривали, сидя в плетеных креслах.

— Я ищу Томми Равильи.

Большим пальцем ему показали направление.

— Сегодня его каюта в трех дверях отсюда, налево.

Макс уже достаточно овладел морским жаргоном, чтобы понимать: «каюта» — это кабинет, так же как «палубы» — это полы, а «сходить на берег» — значит идти на ланч. Все было точно так же, как в форте Сент-Анджело на стороне Гранд-Харбора, и, когда моряки привыкли, что тут их штаб-квартира, они переименовали корабль «Святой Анджело» в «Каменный фрегат». И желание заорать «Вы сейчас на суше, а не на этом проклятом корабле!» никогда не покидало Макса.

Одна часть коридора, по которому он шел, была открыта небу, а дверь в кабинет Томми висела на верхней петле.

Томми сидел за столом и точил карандаш ржавым скальпелем.

— Ну-ну-ну… — весело произнес он, когда Макс вошел.

Другие обитатели Лазаретто могли потерять свой обычный лоск, но энтузиазм торговой марки Томми, почерпнутый из «Газеты наших ребят», оставался непоколебим.

— Чему я обязан этим удовольствием, точнее, чести?

— Я просто проходил мимо.

— Брось, мой дорогой друг, мы слишком стары и слишком мудры, чтобы поверить в это.

— Так что мы здесь делаем?

Томми взорвался смехом, бросив быстрый взгляд на свою пыльную империю.

— Бог знает что. Может, отвечаем за грехи предыдущей жизни.

— Я и не представлял, что ты веришь в реинкарнацию.

— Все претензии к моей бабушке. Она любила всю эту чушь. И еще ходила голой до конца дней. «Я считаю, что два пола должны проветривать разницу, которая им присуща», — говаривала она. Выпьешь?

— А что ты можешь предложить?

— Джин или джин.

— А мы это заслужили?

— Уверен, что я-то точно.

Макс подтянул стул:

— Ну, разве что в память твоей бабушки…

Это был плимутский джин, который ценили моряки; армейские предпочитали «Гордонс».

Макс поднял стакан.

— За четвертое мая.

Томми нахмурился, пытаясь припомнить, чем знаменательна сегодняшняя дата.

— Надо что-то отпраздновать, иначе будет обыкновенная пьянка.

Он почти точно воспроизвел звучный бас Хьюго, потому что Томми засмеялся и спросил:

— Так, как поживают старина Хьюго и прекрасная Розамунда?

Томми опрокинул порцию джина, словно возмещая потерянное время. Вражеские действия против базы подводных лодок в последний месяц неотрывно держали его на посту, в удалении от клубов и общих обедов. Как руководитель личного состава штаба, он практически лишился времени для отдыха, особенно когда атмосфера накалилась.

— Эллиот был здесь пару недель назад, — сказал Томми, вновь наполняя их стаканы.

— Эллиот? И чем он занимался?

— Тем, что у него получается лучше всего, — вынюхивал. У меня порой появлялось чувство, будто он считает нас, британцев, всего лишь кучкой тупиц.

— Значит, он не так глуп, как кажется.

Томми улыбнулся: