Андрей Зарин: Казнь

– Живете с братом?

Яков кивнул.

– Читал я его! – сказал Весенин. – Хорошо писать стал. Знаете, – он засмеялся, – разочарование в любви ему принесло пользу. Получился тон, и потом, у него прекрасно выходят идеальные женские характеры. Только везде Анна Ивановна! Между прочим, что с нею?

– С ней? – ответил Яков. – Она совершенно отдалась мистическому настроению. За границей ее уловили ксендзы, и она приняла католичество.

– Нежная душа, – задумчиво сказал Весенин, – она должна была вся отдаться любви и отдалась Богу. Ее дочка?

– Там, воспитывается в монастыре. Она в Милане!

– Вы откуда все знаете?

– Брат ее здесь, Силин. Он репортером в мелких газетах, так от него.

Весенин развеселился.

– Помню, помню. Хват такой? Ну, а он как?

– Он живет великолепно! Рублей по триста зарабатывает. Чем – не знаю, но франтит – страх. Теперь с одним приятелем театр открывает. Будет фарсы ставить!.. Ну а вы? Женились? – в свою очередь спросил Яков.

Весенин закивал головою.

– Женат! Двое детей, помещик, фабрикант и счастливый человек!

– А ваши?

– Старики‑то? Живут как голубки. Она примерная хозяйка, хорошеет и полнеет. Франт‑то этот, Анохов…

Яков перебил его:

– Попался на краже бриллиантов, но дело уже погашено, и он снова чиновник особых поручений. Вчера читал в газете: послан в Олонецкую губернию на какую‑то ревизию.

– Ну и пошли ему Бог! – махнул рукою Весенин. – Хотите, расскажу про Лапу?

– Что он? Счастлив?

– Совершенно! С Сергеем Степановичем уже расплатился. Дела процветают, и, знаете ли, не конторою…

– А чем?

– Юридическими советами! Найти что‑нибудь или кого‑нибудь – от потерянных документов до убийцы включительно, – отыскать зацепку, найти отвод, устроить проволоку – на все это он первый мастер, и юристы глядят на него как врачи на знахаря. А по виду все такой же сонный, вялый, потолстел только.

– И счастлив?

– Еще как! Трое детей у него. Одного я крестил. Господи, как бежит‑то время! – воскликнул он. – Давно ли мы все переживали передряги, и вот все тихо, мирно, покойно! Можно подумать, что без этих тревог не было бы и покоя. Даже подлейшие минуты в прошлом кажутся теперь сносными. Нет, я не верю в казни, которые проповедовал ваш брат!.. Напротив – все к лучшему!..

Он чокнулся с Долининым и осушил свой стакан.