Александр Арсаньев - Казна Наполеона

— Таня не называла место, куда она собиралась? — поинтересовался я в предвкушении новых открытий. Но гувернантка не оправдала моих надежд:

— Не называла, — сказала она печально.

Тем не менее я мог сделать некоторые выводы:

Во-первых, горничная Камилла определенно мне врет. Скорее всего, она сопровождала Таню в поездке, а значит, просто обязана быть в курсе событий.

Во-вторых, у юной графини был любовник, с которым, по всей видимости, и собирался стреляться Павел Корецкий.

В-третьих, исходя из первых двух выводов, в деле убитой графини Картышевой наметились двое подозреваемых: обманутый жених и неизвестный, имя которого мне так и не удалось узнать.

Зачем Таня Картышева уезжала из города? На этот вопрос у меня ответа не было. Чтобы получить его, я решил нанести еще один визит мадемуазель Камилле. Поэтому я распростился с Харитой и с милым семейством Бибиковых и направился на Офицерскую улицу.

Анна Васильевна была все также печальна и гостеприимна. Хозяйка с порога сообщила мне, что Алексей Валерианович по-прежнему отсутствует, но она рада меня видеть.

— Присаживайтесь, — указала она на стул. Я послушался, и Анна Васильевна, расправив юбки, устроилась поблизости от меня в глубоком кресле. Я заметил, что она собирается мне что-то сказать и собирается с духом. Глаза у нее, как и прежде, были на мокром месте, они покраснели от сез и недосыпания, но сегодня графиня Картышева уже не хваталась без устали за платок, как в мой прошлый визит.

Я хотел обратиться к ней с обычными словами любезности, но она прервала меня нетерпеливым движением руки.

— Почему же вы сразу не сказали? — укорила меня Анна Васильевна, чем вызвала мое искреннее недоумение.

— Чего не сказал? — удивился я.

— Что вы разыскиваете убийцу моей дочери, — заявила она, уставившись мне в глаза немигающим взгядом. — Андрей Валерианович приезжал, мы с ним долго говорили о вас, — добавила она.

Мне стало не по себе, я ощутил пугающее нечто, которое неумалимо на меня надвигалось. Неужели Картышев осмелился сказать ей и об Ордене? Я в это просто не мог поверить, сама эта мысль мне казалась совершенно невероятной. Хотя… Я-то ведь не скрывал от Миры и Кинрю, что числюсь в масонской организации. Да и мое расследование пока не касается интересов ложи. И тем не менее…

Видимо, мои мысли отразились у меня на лице, потому что Анна Васильевна спросила:

— Mon ami, чего же вы так испугались? Вам следовало сразу открыться мне, а не ходить вокруг, да около. Хотя, признаюсь, я не вижу в этом вашем расследовании особенного смысла. Вчера заходил господин из полиции, пренеприятнейший такой субъект, так он говорит, что моя дочь стала жертвой трагических обстоятельств. Случайная жертва, так сказать, -губы графини Картышевой побелели, и она налила себе воды в прозрачный стакан. Я уж подумал, что снова не обойдется без нюхательных солей, но ошибся, Анне Васильевне в этот раз удалось справиться со своими нервами самостоятельно. — Скорее всего, какой-то бродяга ее… — она не договорила.

— Мне так не кажется, — заметил я.

— Вы и правда напали на след убийцы? — лицо Анны Васильевны оживилось, но покрылось красными пятнами. Мне показалось, что она встревожилась еще больше.

— Я этого не говорил.

— Тогда почему вы вернулись?

— Мне надо переговорить с вашей камеристкой Камиллой и, кроме того, уточнить некоторые сведения касательно недавней поездки вашей дочери.

— Вы и об этом уже знаете? — графиня вспыхнула.

Я немного схитрил:

— Разве она уезжала не к тетке?

— Да, то есть нет, — Анна Васильевна занервничала. -А впрочем, вы все равно узнаете о бесчестии моей дочери! -воскликнула она, подошла к секретеру и выдвинула верхний ящик:

— Вот, — графиня протянула мне распечатанный конверт. Я вопросительно посмотрел на нее.

— Читайте, — махнула она рукой.

Я пробежал глазами письмо. Оказалось, что оно было написано рукою той самой московской тети, которая упоминала, что больше года не видела племянницы, и интересовалась ее здоровьем.

— Где она была? С кем? Мерзавка Камилла ни о чем говорит не хочет, а она же с ней ездила, тварь такая! — Теперь Анна Васильевна от слез все же не удержалась. — Заклинаю, — взмолилась она. — Только не говорите графу! Мы потеряли дочь, но пусть хотя бы ее имя останется незапятнанным!

Я ее успокоил:

— Конечно.

Следовательно, мои предположения оказались верными, дело оставалось за малым — разговорить мадемуазель Камиллу.