Александр Арсаньев - Иерусалимский ковчег

Я невольно подумал о том, что Виталий погиб, едва только принял свет, не успев до глубинной сути проникнуть в таинства франкмасонства.

Число семь Мира считала совершенным, потому как, объясняла она, существует семь наслаждений, семь огней и семь священных коров.

Я перевел взгляд на столик — глаза мои уже полностью свыклись с царящим в гостиной полумраком — и заметил на нем миниатюрный изумрудный ларец, в котором моя индианка обычно хранила свою драгоценнейшую колоду.

Наконец появилась и она под руку со своим слугой Сварупом. Я полагал, что Мира спустилась из «комнаты демонов», где хранила все свои атрибуты и баловалась индуистским колдовством.

В своем ярко-желтом сари Мира казалась солнцем в подземелье мрака. Она сделала жест рукой, который означал, как я успел узнать, ритуальную мудру приветствия.

— Да будет с нами великий Сурья, — шепнула Мира. Я вспомнил, что так величают древнеиндийского бога солнца. — Да снизойдет на нас пламя Агни! — продолжала вещать индианка, и от ее заклинаний мне, повидавшему виды масону, становилось не по себе.

— Сапта ратнани, — молвила Мира и поклонилась в левую сторону. — Сапта архишах, — сказала индианка и склонила голову вправо. — Сапта гавах, — поклонилась она мне.

Сваруп подал ей вышитый мешок с благовониями, и индианка, продолжая что-то шептать на понятном только ей языке, бросила в огонь его содержимое.

Я так и не осмелился нарушить молчание и спросить, что же здесь все-таки происходит. Юкио Хацуми тоже молчал, испытывая невольное уважение к ее ритуалу.

— Сегодня, Яков Андреевич, вы узнаете, что же вас ждет в самом ближайшем будущем, — сказала индианка и улыбнулась улыбкой Джоконды.

— Иногда лучше, когда грядущее находится под покровом тайны, — философски заметил японец.

Я поднял руку в знак того, чтобы Мира продолжала.

Индианка разложила карты крестом, мне с моего места трудно было разобрать, что на них изображено. Но Мира изменилась в лице и велела Сварупу подать другую свечу. Он засуетился и, наконец, нашел в обклеенном разноцветной бумагой ящике то, что она просила.

Мира зажгла ее и устремила взор немигающих глаз в желтое пламя.

— Это трепещет душа погибшего, — прошептала она, указав на огонь.

— Что ты увидела? — спросил я у Миры, чувствуя все нарастающую тревогу.

— Я не могу рассказать вам все, что увидела, — твердо сказала индианка. — Но я точно знаю, что над вашей головой, Яков Андреевич, навис дамоклов меч, и вам срочно требуется принять необходимые меры.

— Какие именно?

— У меня связаны руки, — сказала Мира в ответ.

— Но я не впервые встречаюсь с опасностью, — улыбнулся я.

— Это-то меня и тревожит, — ответила индианка. — Вы можете потерять чувство самосохранения.

— Не волнуйся за меня, Мира, — произнес я уже спокойно. — Случится только то, что должно случится! Увы, но тебе ли не знать, что всем этим миром правит фатум.

Мира сделала знак слуге, чтобы он потушил все свечи и убрал гадальные принадлежности. Сваруп выполнил ее приказание и отнес ларец с картами Таро в Мирину комнату.

Наконец-то, в гостиной стало светло, и мы с Кинрю смог— ли перевести дух.

— Я устал, — сообщил я японцу и отправился в кабинет уповая на то, что за чтением Фомы Кемпийского смогу привести свои расстроенные нервы в порядок. Я и не заметил, как задремал над книгой. Снилось мне что-то тревожное и расплывчатое, то, что я, как ни силился, так и не смог запомнить.

Меня разбудил громкий стук в потайную дверь, спрятанную за гобеленом.

— Тише, — прошипел я, отворяя незваному гостю, вознамеревшемуся перебудить весь дом.

— Яков Андреевич, я все разузнал, как вы просили, — сообщил мне Михайло, вваливаясь в мой кабинет. — Красиво у вас тут, — произнес он с невольной завистью в голосе и уставился на оконный витраж.

— И что же ты выяснил? — поинтересовался я, растирая глаза спросонья.

— О Гастролере, — сказал Круглов, усаживаясь на стул. — Ему Строганов пять тысяч задолжал, да так и не вернул, стервец этакий.

— Ты бы язык-то попридержал! — рассердился я. Неровня тебе покойный!

— Знамо дело, — Михайло сник.

— Ты лучше скажи, где его искать, этого твоего Гастролера?

Михайло Круглов пожал плечами:

— А кто его знает, где его черти носят?! Матвей всегда скитался по свету, как вечный жид!

— Я за что тебе деньги плачу? — прикрикнул я, схватив за грудки своего агента. — А?

— Да ладно, ладно! — замахал он руками. — Уж и пошутить нельзя!