Елена Ярошенко - Карающий ангел

Дамы слушали поэта с восторгом. Я наконец поняла, зачем феминистки оборвали свои клумбы — жаждущий отравленного воздуха юноша был осыпан цветами.

Возвращаясь в авто в Марусино имение, я поняла главное преимущество нового транспорта — темную вечернюю дорогу освещали фары, и мы вполне благополучно преодолели все три версты пути. Возле дома стояла чья-то чужая бричка.

У крыльца нас никто не встретил, зато в глубине дома царила страшная суета. Прислуга бестолково носилась по комнатам, слышался женский плач и уверенный басовитый мужской голос. Маруся схватила за руку няню:

— Петровна, ради Бога, что происходит?

— Ой, горе, барышня, помирают, помирают бабы…

— Какие бабы? Кто помирает?

Няня рыдала и отвечала все невпопад.

В конце концов нам удалось выяснить, что заболели кухарка и горничная, привезенные в имение из дома Марусиной бабушки. У них наблюдались симптомы сильного отравления.

Подозрение пало на грибы, которыми кухарка угощала своих старых подружек в честь собственных именин. Няня, страдавшая болезнью печени, отказалась от всех острых закусок и ела мало, а горничная и кухарка налегли и на грибочки, и на огурчики, и на селедочку… Через пару часов обе женщины занемогли, но, слава Богу, няня догадалась сразу же послать за доктором.

Врач, увидев, что хозяйка дома вернулась, попросил ее пройти куда-нибудь в тихое место для конфиденциального разговора. Маруся пригласила доктора в свой кабинет. Я по ее просьбе тоже приняла участие в разговоре. Врач явно предпочел бы говорить с хозяйкой с глазу на глаз, но Маруся строго объяснила, что от гостьи у нее секретов нет.

— Видите ли, мадемуазель Терская, положение у меня довольно сложное.

Врач явно волновался и все время то снимал, то снова надевал пенсне. Мы с Марусей молча смотрели на почтенного эскулапа, выжидая, когда он сможет достаточно ясно сформулировать, в чем сложность его положения.

— Ваша заболевшая прислуга… Видите ли, диагноз таков, что вынуждает меня предпринять определенные шаги…

— А разве диагноз — не отравление? — не выдержала Маруся.

— Отравление, конечно же, отравление, но только, как бы вам сказать, не пищевое.

— Не пищевое?

— Н-да, судя по симптоматике, вместе с пищей женщины получили некое отравляющее вещество.

— Вы хотите сказать — им подсыпали яду?

— Похоже на то, хотя я предпочитаю избегать подобных формулировок, вызывающих в памяти романы Дюма. К сожалению, ваша камеристка, ну, такая молодая вертлявая девица, не знаю, как ее зовут, только что выбросила всю оставшуюся от застолья еду в отхожее место, как она утверждает, от греха, чтобы больше никто не отравился. Я теперь не могу провести исследование продуктов и дать более определенное заключение. Но, во всяком случае, ясно, что кто-то пытался отравить вашу прислугу, и я обязан проинформировать об этом полицию. Но тогда, мадемуазель, вам не удастся избежать громкого скандала и полицейского расследования. Я сталкивался с подобными вещами и хорошо знаю, насколько они неприятны. И сплетни, естественно, неизбежны… Ваше имя, простите уж великодушно, мадемуазель Терская, и так в нашем городе притча во языцех, а после скандала обыватели начнут утверждать, что суфражистки травят в своем доме людей…

— Да Бог с ними, со сплетнями, мне не привыкать! — закричала Маруся. — Лучше скажите, в каком состоянии бедные женщины? Я пригласила их в имение, чтобы дать им возможность достойно жить, а не умереть в мучениях.

— Успокойтесь, успокойтесь, госпожа Терская, к счастью, за мной вовремя послали, я сделал все, что было в моих силах, и жизнь бедняжек уже вне опасности, хотя ущерб их здоровью нанесен серьезный и оправятся они не скоро. На этот раз все обошлось, летального исхода женщины избежали, об этом можно говорить определенно… Поэтому я и позволил себе задуматься о вашей репутации. Я был когда-то большим другом вашего покойного батюшки, мадемуазель, принимал у вашей матушки роды, когда вы изволили появиться на свет… Я помню вас милой толстенькой крошкой в кружевном чепчике и не могу навлечь на голову этой крошки, дочери моего друга, серьезные беды…

Я решила, что мне пора вмешаться.

— Господин доктор, давайте пойдем на компромисс. В полицию мы сообщать не будем. Они вряд ли помогут, а неприятностей госпоже Терской устроят множество. Нам с Мари лучше будет провести приватное расследование, чтобы самим во всем разобраться и избежать повторения подобных трагедий. Я могу позволить себе сделать благотворительный взнос в пользу земской больницы?