Елена Селезнёва - Персональный ангел-хранитель

Глава один.

“Всегда ненавидела эту фразу: “Жизнь рушится”. Но я ведь ещё тут, я жива. Как она может рушиться? Это происходит в тот момент, когда к тебе в больницу приходят не навестить… а попрощаться. Тогда да, она рушится. А когда к тебе приходят на вечеринку в чёрном и с чётным количеством цветов, то можно с уверенностью сказать, что всё кончено. Но до этого момента какое ты имеешь право говорить, что “Моя жизнь рушится”? Это ты ломаешься, а не жизнь рушится”…

– Мисс, мы на месте.

Джессика вздрогнула, когда голос водителя такси оторвал её от дневника, который она вела, кажется, всю свою сознательную жизнь.

– С… спасибо, – она нажала на кнопку выключения электронного устройства, куда записывала свои мысли всю дорогу от квартиры в мегаполисе до этого небольшого городка, куда привезла её жёлтая машина. Эта поездка влетела в копеечку, но и предполагалась она лишь в один конец.

“Я больше туда не вернусь” – с уверенностью твердила себе Джессика, пока забирала несколько сумок, которые водитель любезно помог ей достать из багажника.

За свою недолгую жизнь Джесс успела прожить так много периодов, когда ей жизнь рушилась, но по-настоящему значение этих слов она поняла только в тот момент, когда любимая тётушка, которая растила её с пятилетнего возраста, оказалась в больнице.

Болезнь забирала её не годами и месяцами, а лишь днями. Джессика плакала над бледной, а некогда такой красивой женщиной, а та лишь гладила племянницу по роскошным светлым волосам, приговаривая: “Всё будет хорошо. Ты рождена под счастливой звездой, девочка моя. Тебе предначертано быть счастливой”.

Девушка никогда не понимала этих слов. Но в тот момент ей хотелось слышать их каждую секунду своей жизни, ведь любой из этих разов может стать последним…

В один роковой вечер так и случилось. Она находилась рядом, когда тёти не стало.

Последующие дни, похороны, поминки… всё прошло, как в тумане. И вот уже Джессика оказалась в такси, которое привезло её к дому, где она выросла. Когда-то он принадлежал дяде, но тот рано ушёл из-за фатальной аварии. Тётя не справлялась с двухэтажным особняком в пару сотен квадратных метров, поэтому они с малышкой Джесси переехали в квартиру в городе.

Дом пустовал… Но теперь, вступив в права наследства, девушка собиралась вновь наполнить его жизнью.

Но какого же было её удивление, когда она увидела некогда огромный особняк…

Покосившийся забор вокруг небольшого заросшего участка, упавшее дерево покорёжило стену и разбило окно второго этажа, крыша прохудилась, с её края что-то капало, видимо, остатки вчерашнего ливня. Сам дом не казался таким большим, каким запомнила его восьмилетняя девочка, но всё же…

– Жить можно, – со вздохом произнесла Джессика, направляясь к двери.

К счастью, она была плотно заперта, а старый заржавевший ключ, которым не пользовались вот уж пятнадцать лет, с лёгкостью отворил её.

Девушка прошла в фойе. Помещение оказалось заполнено затхлым запахом, но ничего удивительного – столько лет здесь никого не находилось. Но так даже лучше, ведь бурное воображение уже нарисовало нелицеприятные картинки того, как внутри её встретит агрессивно настроенный бездомный или же свора собак, которые могли попасть сюда…

– Никак, – выдохнула Джесс, обернувшись на дверь, которая была заперта на ключ, когда она сюда пришла.

Тревога всё же не покидала её ощущения, но это казалось вполне объяснимым. Чуть больше месяца назад девушка потеряла свою единственную оставшуюся семью в лице тёти, и её по-настоящему пугала жизнь полностью в одиночестве.

“Но у тебя есть Грег. Вернись к нему, и дело в шляпе”, – мозг-предатель подстрекал её выбрать куда более простой вариант. Вернуться к тому, с кем она и провела последние пять лет своей жизни.

– Я не вернусь… – прошептала она себе под нос. – Я справлюсь.

Грег не раз говорил, что ей некуда идти, что она зависит от него, и маленькая восемнадцатилетняя Джессика верила ему в течение пяти лет… Но всему приходит конец, за которым идёт новое начало.

Такой отправной точкой для неё стала смерть тёти. После того, как юрист уладил все дела с наследством, она собрала вещи и покинула квартиру своего парня, не оставив тому даже записки. Не заслужил.

“Наверняка, он с Мэнди… а, может, и с Анни. Даже не заметит”, – как и всегда при подобной мысли на её глазах выступили слёзы, но они больше не имели над ней власти.