Елена Ярошенко - Карающий ангел

Поначалу мужчины, элегантно одетые и чопорные, перебрасывались остроумными репликами по поводу курса ценных бумаг и видов на строительные подряды, потом все быстрее опрокидывались в рот стопки с водкой, беседа принимала какой-то невразумительный характер, и через час-другой слуги уже извлекали скрюченные тела мертвецки пьяных гостей из разных неподобающих мест, вроде торфяной грядки в оранжерее или ледника для мясных туш в погребе.

Романтику в супружеских отношениях было все труднее и труднее поддерживать на прежнем высоком уровне. Я даже задумалась об исконной слабости романтических идеалов. Мне вновь понадобилась вся моя кротость, воспитанная в первом браке.

Новая свекровь, тихая старушка, не претендовавшая на особую роль в доме и поддерживавшая меня во всех семейных конфликтах, советовала отхлестать мужа по щекам, закатить истерику и упасть в обморок, «чтобы в голове у него, окаянного, прояснело».

Но мне не хотелось унижать себя истерическими сценами. Я предпочла мысленно отделить свою жизнь от жизни мужа и искать собственные дела и радости.

Библейскую заповедь «Да прилепится жена к мужу своему…» снова не удалось реализовать на практике. Когда ждешь от брака слишком многого, жизнь неизбежно наказывает тебя за излишний оптимизм. Романтические книги явно не могли служить учебниками жизни…

Через несколько месяцев бесчувственное тело супруга доставили домой с особой осторожностью — оказалось, он ранен в живот.

На купеческом банкете выступал цыганский хор, солистка которого приглянулась моему мужу. Но у нее был возлюбленный-цыган, не желавший отдавать красотку без боя. Муж не оставил своих домогательств, горячий цыган схватился за нож…

В результате муж скончался через день от полученных ран, а ревнивый цыган пошел на каторгу. Все в этом мире преходяще, в том числе и внебрачные загулы.

Я опять овдовела. Меня все жалели, но в данном случае жалость казалась унизительной и неискренней — я унаследовала огромные деньги, и многие завидовали столь удачному стечению обстоятельств. Одним ударом избавиться от постылого мужа и стать миллионершей с независимым капиталом, да еще и в каторжные работы законопатить за этот удар постороннего человека — мало кому так везет!

Казалось бы, все мои беды должны были научить меня осмотрительности и житейской мудрости и заставить наконец возненавидеть мужчин… Но, увы, я по-прежнему стремилась к любви с упорством мотылька, кидающегося на огонек свечи (именно так беллетристы, пишущие дамские романы, сформулировали бы эту фразу).

Прекрасный принц нашелся среди московской богемы. Современная мыслящая личность с самыми возвышенными порывами, презирающая все мелкое и приземленное, — о чем еще можно было мечтать, вступая в брак с артистом известного московского театра?

Я вообразила, что в меня можно просто влюбиться, а мой третий муж вообразил, что, женившись на купеческой вдове, можно легко растранжирить ее капитал.

Наступившее вскоре взаимное разочарование оказалось непереносимым. Я не могла понять, как уважающий себя мужчина может жить на деньги жены, а презирающий все низкое и земное муж не мог понять, как жить на жалованье, если жена имеет капитал.

Предполагалось, что моя основная задача и жизненное предназначение — снова и снова с радостью давать ему деньги, чтобы было что пустить по ветру…

Поначалу он вульгарно попрошайничал, скандалил, униженно молил, потом понял, что я все равно выручу его в сложной ситуации, и стал просто присылать ко мне своих кредиторов с неоплаченными векселями и долговыми расписками.

Мне это совсем не понравилось… К тому же до меня все чаще доходили слухи о коротких, но ярких и бурных романах мужа с какими-то околотеатральными дамами…

Женщины прекрасно знают, что им нужно, но только не заранее. Откуда я могла знать, что значит быть женой актера, выступающего в амплуа героя-любовника, пока сама не попробовала?

Мысль о том, что меня просто-напросто превратили в дойную корову, была отвратительна. Я предпочла разъехаться с супругом, плюнув на все его возвышенные порывы, но заимодавцы быстро протоптали дорожку и к моему новому одинокому дому.

От окончательного разорения меня спасла очередная трагедия — мыслящая личность, основательно набравшись на каком-то банкете, спьяну свалилась в сугроб. Утром дворники нашли в снегу окоченевшее тело моего третьего мужа.

Я оплатила его последние долги и организовала пристойные похороны. Собравшаяся на поминки театральная публика всячески превозносила талант покойного и жалела, что такие редкие самородки всегда уходят от нас безвременно…