Елена Ярошенко - Карающий ангел

— Маруся, давай наконец говорить начистоту о том, что нас обеих тревожит. Завещание в пользу кузена — подложное, и старые слуги, как и другие близкие бабушке люди, способные пролить хоть какой-то свет на это дело, погибают не случайно. Это, конечно, очень серьезное обвинение, и мы должны подкрепить его фактами, доказательствами, а не нашими интуитивными догадками. Но, как говорили древние римляне, casus belli — повод к войне — у нас есть. Мы должны приготовиться к серьезной борьбе и сделать все, чтобы справедливость была восстановлена.

Пить кофе мы перешли в кабинет. Кабинет был предметом моей особой гордости. Архитектор, занимавшийся отделкой квартиры, назойливо доказывал, что молодой даме положено иметь не кабинет, а будуар и обстановка в помещении должна быть соответствующей, будуарного характера. Но мне, путем нелегких интеллектуальных дискуссий, жестких споров и угроз разорвать контракт, удалось-таки отстоять свое право на кабинет — этот символ деловой активности, в которой дамам принято почему-то отказывать.

Это был настоящий кабинет, хотя с первого взгляда становилось ясно, что он предназначался не для университетского профессора, не для железнодорожного магната и не для адвоката по уголовным делам.

Стены кабинета были обшиты панелями из светлого дуба, по которым вились изящные нарциссы, с панелями хорошо гармонировали дубовые книжные шкафы, украшенные несложной, но благородной резьбой; на окнах — нежные шелковые шторы, в убранстве преобладают серебристо-сиреневые тона. Обстановка приводила меня в состояние тихого умиротворения, и я любила, даже не имея срочных и важных дел, требующих сидения у письменного стола, провести в своем кабинете часок-другой.

Итак, пить кофе мы перешли в кабинет. Разговор продолжался и там.

— Жаль, что нет ни одного мужчины, на которого мы могли бы положиться, — грустно сказала Маруся. — Дело с завещанием не обещает быть легким. Нам потребуется мужская помощь.

— Глупости! Нет таких дел, с которыми не справились бы женщины. Впрочем, помощь нам действительно понадобится, неважно — мужская или женская. Кого можно посвятить в нашу тайну?

— Может быть, Соню Десницына?

— Вот еще, какой толк от этого мямли с его загробной поэзией? Лучше уж обойтись вовсе без помощников!

— А что, если я обращусь за помощью к дальним родственникам, обойденным наследством, — помнишь, я тебе рассказывала о вдове с двумя сыновьями и непризнанном художнике? Они ведь заинтересованы в том, чтобы получить свою долю наследства, и наверняка окажут нам помощь в случае необходимости.

— Вот это, пожалуй, хорошая мысль. Тебе, Марусенька, придется возглавить Тайное общество обойденных.

— Я бы предпочла называть его не обществом, а клубом. Общество предполагает слишком широкий охват привлеченных. А мы, обиженные наследники графини Терской, создадим свой клуб. Респектабельный клуб с ограниченным членством, а?

— Ну что ж, пусть будет Клуб обойденных. Завтра назначим сбор заинтересованных лиц и сделаем первое краткое информационное сообщение о наших подозрениях с целью выявить их реакцию на происходящее.

Бюст Льва Толстого, стоявший на письменном столе, взирал на нас с возмутительно непротивленческим видом.

— Да-с, Лев Николаевич, начинается битва за золотого тельца, — сказала я ему. — Не одобряете, господин граф? Ну уж не взыщите, спустить негодяю с рук такой обман, да еще и убийства невинных людей мы не можем… Тут уж не до непротивления злу, ваше сиятельство! Карфаген должен быть разрушен!

Меблированные номера «Дон» и их сюрпризы. — «Варсонофий такой ранимый!» — Любимая коллекция моего первого мужа. — «Оружие, спрятанное под одеждой, будет нас полнить!» — Первое заседание Клуба обойденных и распределение обязанностей между его членами.

Вечером мы с Марусей отправились в меблированные номера «Дон» близ Смоленского рынка, чтобы навестить Соню Десницына и пригласить его к ужину. Поэт сегодня у нас не обедал, и Маруся подозревала, что Десницын голодает, так как сам он об обеде не вспомнит.

Я-то была уверена, что поэт на то и поэт, чтобы терпеть телесные муки ради высокого творчества, а кроме того, согласившись сегодня накормить Соню до отвала, с запасом вперед, я собиралась в деликатной форме дать ему понять, что завтра приходить к нам совсем не обязательно — мы ждали Марусиных родственников, способных оказать нам поддержку в борьбе с Мишелем Хорватовым, и визит поэта мог бы помешать откровенному обсуждению проблем наследства.