Эллис Питерс - Прокаженный из приюта Святого Жиля

— Ее дедом был тот самый Гимар де Массар, который участвовал во взятии Иерусалима, а после в битве при Аскалоне попал в плен и умер от ран. У Иветы его шлем и меч, она бережет их как зеницу ока. После смерти воина их прислали сюда Фатимиды*. 1

Да, именно так они поступили — в знак уважения к храброму врагу. Их просили также вернуть его тело, захороненное во временной гробнице, и они благосклонно отнеслись к просьбе. Но между вождями крестоносцев то и дело вспыхивали раздоры, и это помешало христианам захватить порт Аскалон. В результате переговоры о возвращении тела рыцаря прервались и со временем позабылись. Благородные враги с честью похоронили его, и там он и остался лежать. Очень давно это было.

— Да, помню, — сказал Кадфаэль.

— И какой стыд, что с единственной наследницей славного рода обходятся нынче дурно, отнимают у нее право на счастье!

— Что правда, то правда, — сказал Кадфаэль, сняв горшок с огня и поставив его в сторонке на утоптанный земляной пол.

— Нельзя этому потакать, — решительно заявил Йоселин. — Этому должен быть положен конец. — Он глубоко вздохнул и поднялся с места. — Ничего не поделаешь, надо идти. — Он окинул взглядом ряды бутылей и склянок и свисавшие сверху пучки засушенных трав. Нетрудно было предположить, что в этом сарайчике есть снадобья на все случаи жизни. — А не найдется ли у вас тут чего-нибудь, что я мог бы подсыпать ему в кубок? Ему или Пикару — какая разница, кому именно? Стоит любому из них отправиться на тот свет — и Ивета будет свободна. Заодно на этом свете станет легче дышать.

— Если ты говоришь серьезно, то твоя душа в опасности, мой мальчик, — решительно сказал Кадфаэль. — А если по недомыслию, то мне следовало бы просто тебе уши надрать. Не будь ты таким верзилой, я, может, и попытался бы.

Лицо юноши на мгновение озарилось теплой, хотя и скорбной улыбкой.

— Я могу наклониться, — предложил он.

— Ты не хуже меня знаешь, дитя мое, что не решишься на такое грязное дело, как убийство. И ты причиняешь себе большое зло уже тем, что просто говоришь об этом.

— Не решусь? — мягко переспросил Йоселин, и улыбка сбежала с его лица. — Вы не знаете, брат, как я могу поступить со своею душой, чтобы избавить Ивету от бед.

Слова юноши продолжали тревожить Кадфаэля в течение всей вечерни, да и потом, в теплой комнате, где монах провел в тишине последние полчаса перед сном. Тогда, в сарайчике, конечно, не оставалось ничего, кроме как сделать юнцу строгий выговор, твердо заявив ему, что он должен отказаться от своих черных мыслей, ибо добра от них не будет. Ведь этому юноше надлежит поступать только по-рыцарски, быть рыцарем — его судьба. И он должен, обязан отвергнуть другие пути. Но вот беда: Йоселин вполне здраво рассудил, ответив, что был бы величайшим глупцом, если б вызвал своего господина на поединок по всем рыцарским правилам. Домвиль даже не принял бы подобную дерзость всерьез, а просто вышвырнул бы нахала из дома, и дело с концом. И как тогда поможешь Ивете?

Но следует ли отсюда, что Йоселин и впрямь может пойти на убийство? Вспоминая его открытое смуглое лицо — казалось, не способное что-либо утаить — и его пылкий нрав, Кадфаэль с трудом мог в такое поверить. И все же существует еще эта миниатюрная, хрупкая девушка с покорной печалью на лице и безжизненными глазами. До ненавистной свадьбы остается два дня. Да, судьба возлюбленной — довод достаточно веский: ради ее спасения можно пойти и на пару убийств, хоть никакая цель не оправдывает злодеяния.

Необходимость что-то предпринять мучила Кадфаэля не меньше, чем Йоселина Люси. Ибо юная Ивета — внучка Гимара де Массара, лишившаяся всех родных, кроме этих двух надсмотрщиков, не спускающих с нее глаз. Можно ли бросить последнюю из Массаров на произвол судьбы? Можно ли не пошевелить даже пальцем тому, кто знал ее деда и ныне чтит его память? Это то же, что бросить в бою раненого и окруженного врагами товарища.

В теплой комнате к Кадфаэлю робко подошел брат Освин:

— Вы уже приготовили микстуру от кашля, брат? Это моя вина, позвольте мне загладить ее чем-нибудь. Я встану рано и разолью ее по бутылкам. Я причинил вам столько лишних хлопот и должен как-то помочь вам.

Освин и не догадывался, сколько хлопот своей оплошностью он причинил на самом деле и какую непростую задачу неожиданно задал наставнику. Но, во всяком случае, он помог Кадфаэлю вспомнить о его основной обязанности в монастыре — после соблюдения устава, разумеется.