Евгений Сухов - Я украл Мону Лизу

– А еще хотят переговорить с вами.

– Они отказываются служить?

– Да.

– Для них это так же просто, как выпить бокал вина. Сегодня они служат мне, а завтра будут служить моим врагам. Разве мне нужны такие солдаты?

– Если вы не встретитесь с ними, то они разрушат мортирами Имолу до основания. Здесь гарнизон маленький, и у нас недостаточно сил, чтобы противостоять им. Да и стены в крепости не очень прочные.

В очередной раз громко ахнула пушка – пущенное ядро угодило точно в парк герцогского дворца, разметав в щепки беседку, в которой Чезаре любил проводить время.

– Чьи пушки обстреливают город?

– Барона Саундера.

– Ах вот оно что… Вы пытались разговаривать с кондотьерами?

– Да, светлейший государь, они не идут ни на какие переговоры и твердят, что будут расстреливать город до тех самых пор, пока вы не выйдете к ним.

– У этих наемников еще хватает наглости диктовать мне условия? – зло скрипнул зубами Чезаре.

– Прикажете поднимать гарнизон, светлейший государь? Мы готовы умереть за вас.

– Ваши жизни мне еще пригодятся, – успокаиваясь, отвечал Чезаре. – Отправьте к этим бунтовщикам парламентеров и скажите, что я готов встретиться с ними в течение часа.

Ровно через час в сопровождении двух придворных Чезаре Борджиа вышел из ворот и направился в сторону лагеря кондотьеров, где на первой линии, задрав горделивые носы, стояли стенобитные пушки. Здесь же, небрежно опираясь на мушкеты, стояли наемники и сверлили неприятными взглядами приближающегося государя. В мужестве Чезаре не откажешь, он уверенно шел по полю, разрыхленному пушечными ядрами, совершенно не остерегаясь случайных пуль, как если бы находился не на бранном поле, а на аллее дворцового парка. Из него, крепкого телом и духом, получился бы бесстрашный кондотьер.

Навстречу Чезаре, в сопровождении двух капитанов, двинулся Вителлоццо Вителли. Сошлись у ствола могучего каштана, распустившегося сиреневым цветом. Где-то здесь проходила граница между позициями кондотьеров и городскими укреплениями. На нагруднике Вителлоццо немного повыше родового герба замысловатым шрифтом на латинском языке было начертано: «Честь и доблесть». Герцог невольно скривил губы, подумав о том, что у Вителли не было ни того, ни другого. На языке при виде его хищных, близко посаженных глаз закрутились самые ядовитые ругательства, и потребовалось крепко стиснуть челюсти, чтобы они не сорвались с кончика языка.

Командующий кондотьеров, выражая Чезаре почтение, снял морион, украшенный какой-то замысловатой росписью, и, тряхнув длинными русыми вьющимися волосами, сдержанно поприветствовал.

– В чем дело, Вителлоццо? – удивленно спросил Чезаре. – Вы хотели меня видеть?

Порывистый ветер трепал на морионе красный плюмаж, отчего он напоминал пламя, вырывающееся из сухих и мускулистых ладоней кондотьера.

– Светлейший государь, у нас к вам имеются претензии.

– Вот как? – делано удивился герцог. – Я готов их выслушать.

– Нам не нравится, когда нас обманывают. Мои люди служат у вас не первый год и не желают рисковать своими жизнями за жалкие подачки. Вы обещали отдать нам город на три дня и должны были сдержать свои слова.

– И это вы называете претензиями? – удивленно спросил Чезаре. – У меня достаточно средств, чтобы, не подвергая город разграблению, расплатиться с вами. Почему же вы не сказали мне о них раньше?

– Я пробовал встретиться с вами раньше, но у меня ничего не получилось. Между мной и вами стоит заслон из ваших придворных и адъютантов, поэтому мне пришлось палить из пушек, чтобы достучаться до ваших дверей.

Чезаре невольно нахмурился:

– При этом вы так хорошо стучались, что одно из ядер едва не залетело в мои покои.

Морион был украшен сложной гравировкой, в которой Чезаре рассмотрел сцену возложения Христа во гроб. «Стало быть, добрый христианин?» – едва сдержался от едкой усмешки герцог.

– Прошу прощения, светлейший государь, если мы причинили вам какие-то неудобства, но мы пришли затем, чтобы требовать своего.

– Сколько же вы хотите?

– Мы тут подумали… Посчитали… Урбино – город невероятно богатый, мы рассчитывали на очень большую поклажу. Считаем, что это будет сто пятьдесят тысяч золотом! – твердо произнес кондотьер, обозначив на сухих щеках глубокие морщины, поросшие трехдневной щетиной.

Чезаре весело рассмеялся:

– Ха-ха! И это всего-то? И это сумма, из-за которой должны ссориться старые добрые друзья? Сколько же мы с тобой вместе, Вителли? – неожиданно спросил герцог Чезаре.