Имоджен Робертсон - Орудья мрака

— Бросьте то, что у вас в руках, и уходите отсюда. Приказываю вам именем короля!

Похоже, этого оказалось достаточно. Толпа, прежде столь неуправляемая, начала редеть. Мятежники помрачнели; какой-то обожравшийся ребенок крадучись ускользнул прочь. Люди с ведрами устремились вперед. Грейвс задумался; а может быть, кто-то из них имел отношение к семейству лорда Сэвила? Почему они так охотно пытаются спасти дом? — задавался он вопросом. Возможно, чтобы в будущем успокаивать себя, говоря: мы старались. Командир наблюдал, как люди подбираются к огню, и в этот момент из центра отступающей толпы быстро вылетел тяжелый камень, который попал точно в лоб одному из солдат. Из раны тут же заструилась кровь, и мужчина, сняв с плеча мушкет, изготовился к стрельбе. Командир сделал шаг вперед.

— Убери оружие, Уилсон. Ты будешь стрелять по моему приказу и не иначе.

Уилсон на мгновение замер, затем снова вскинул мушкет на плечо и вытер кровь с века; его взгляд не покидал отступающую толпу.

— Ублюдки с кровавыми спинами! — закричал кто-то из мятежников, когда толпа свернула на дорогу.

Солдаты не двигались — они просто смотрели вслед черни, пока последние мародеры не выбежали с площади. Один тоненький человечек, бросавший взгляды то через одно, то через другое плечо, казалось, пытался пролезть вглубь толпы меж ног своих спутников, чтобы оказаться в сравнительной безопасности, под прикрытием, вдали от вороненых оружейных стволов.

Господин Чейз поглядел на Грейвса.

— Полагаю, кровавыми спинами их прозвали из-за цвета мундиров?

Грейвс кивнул.

— Поэтому и потому, что армия, насколько я понимаю, любит дисциплину. Я полагаю, у каждого солдата из этого отряда, помимо боевых ран, на спине найдутся шрамы от ударов палками.

Господин Чейз продолжал наблюдать за пламенем и за тем, как люди с ведрами пытались затушить его. Пожилой человек, как заметил Грейвс, остановился поблизости и принялся глядеть на пожар так, словно был ребенком, чью любимую игрушку по неосторожности уничтожили взрослые.

— Я задавался вопросом, почему Александр оставил детей на ваше попечение, а не на мое, — тихо проговорил господин Чейз, глядя на Грейвса. — Вероятно, несмотря на то, что он покинул свою знатную семью, несмотря на ужасы, отлучившие его от родни, он по-прежнему желал, чтобы его детей воспитывал джентльмен.

Грейвс удивленно поглядел на собеседника и нахмурился.

— Но ведь вы и есть джентльмен, сэр.

Чейз не улыбнулся.

— Нет, юноша. Я стал немного похож на джентльмена, однако мы оба знаем: здесь необходимо нечто более глубокое. В какие бы знатные дома я ни был вхож, там до сих пор ощущают исходящий от меня запах мастерской и товарного склада. Ах, Англия! Я родился таким же, как те мои собратья, — он махнул рукой в сторону рядовых солдат, — и каждый англичанин понимает это, как только я открываю рот или кланяюсь. Мне интересно: понимал ли Александр, это ли всплыло в его уме, когда он начертал ваше имя? У вас есть то, чего нет у меня, хотя я способен купить вас и еще десяток таких, как вы, заплатив мелочью из своего бумажника. — Грейвс обратил взгляд на свои ноги, а господин Чейз повернулся к нему с полуулыбкой: — Это не ваша вина, мальчик мой. Я не хотел сказать о вас ничего плохого. — Он ухватился пальцами за перила, оказавшиеся рядом, так, словно собирался оторвать их. — Однако я воспитал дочь, достойную джентльмена. Этим я могу утешиться.

Грейвс зарделся.

— Да, сэр, — молвил он. — Воспитали.

День клонил голову к вечеру. В Кейвли-Парке царила тишина. Харриет и Рейчел, ничего не говоря, сидели в продолговатом помещении салона, однако ни одна из них не притворялась, будто занята чем-то, кроме собственных мыслей. Как только они прибыли домой, Харриет на час поднялась наверх, а когда сели ужинать, Рейчел решила, что сестра плакала. Ели дамы без аппетита. Безмолвие легло на них, словно пыль на домашнюю утварь. Время медленно утекало, и высокие напольные часы отсчитывали его четвертями. Их бой начинал действовать Харриет на нервы — маленькие медные молоточки словно бы находили узловатые дуги в ее позвоночном столбе и заставляли их звенеть. Тут в дверь тихонько постучали, и в салон вошла госпожа Хэткот с запиской для Рейчел.

— Из замка, мисс, — сообщила она, стараясь не глядеть девушке в глаза, и удалилась.

Харриет пристально наблюдала за Рейчел, сидевшей у стола напротив нее, когда та развернула и прочитала записку, а затем снова сложила листок и протянула его сестре.