Имоджен Робертсон - Орудья мрака

— Дорогая госпожа Уэстерман! Я так сожалею, что вам нехорошо.

Он подал ей стакан с водой. Харриет приняла его трясущейся рукой.

— Господин Картрайт, прошу прощения, что мы помешали! — Ее ресницы задрожали, когда хозяин с негодующим восклицанием отверг ее извинения. — Вы знаете господина Краудера, я полагаю. Господин Краудер, это господин Картрайт.

Анатом распрямился и свысока поглядел на хозяина.

— Ах да! Перчаточник.

Улыбка Картрайта казалась слегка мрачноватой.

— Верно, сэр. Как я уже отмечал ранее, мое имя начертано над дверью. Однако сядьте, пожалуйста. — Отступив на шаг, торговец снова открыл дверь в коридор. — Ханна! Будь добра, принеси немного лимонада.

Харриет подняла руку.

— Мы слишком досаждаем вам, сэр.

— Вовсе нет, вовсе нет, госпожа Уэстерман!

Испустив весьма убедительный скучающий вздох, Краудер уселся, и следующие несколько мгновений двое мужчин молча наблюдали, как госпожа Уэстерман делает небольшой глоток, а затем так, словно держать воду ей слишком тяжело, опускает стакан на стоящий рядом стол. После этого она сказала, уже гораздо бодрее:

— Так, значит, это вы, господин Картрайт, отыскали горемыку Брука для господина Торнли? И как же это произошло?

Маленький человечек напрягся и, судя по виду, смутился. В комнату снова вошла Ханна, неся лимонад и три пустых стакана. Харриет слегка откинулась на спинку кресла и, получив стакан, поблагодарила горничную едва слышным «спасибо», однако, как только Ханна покинула комнату, состояние госпожи Уэстерман, судя по всему, снова улучшилось, поскольку она воззрилась на Картрайта со спокойным дружелюбным вниманием. Хозяин лавки перевел взгляд с одного собеседника на другого, и его кожа слегка заблестела. Краудер подумал, что он похож на загнанную в угол амфибию.

— В Лондоне есть кофейня, я обычно посещаю ее, когда езжу в город за покупками. Там я весьма поверхностно познакомился с Бруком. Вероятно, ведя дела с капитаном Торнли, я упоминал о некоторых типажах, коих встречал в Лондоне.

Похоже, торговец счел необходимым создать хотя бы видимость, что он слегка расслабился, а потому откинулся на спинку своего кресла и скрестил ноги. Краудер впервые заметил, что Картрайт носит кюлоты поразительного желтого оттенка.

— Иногда для увеселения друзей я имею привычку кратко характеризовать типажи, встретившиеся мне в большом городе. Когда мы видимся с капитаном Торнли, мне всегда хочется показать ему что-нибудь новенькое.

Харриет широко улыбнулась хозяину лавки.

— Это так замечательно, когда есть дар увеселять! — Картрайт поднял руку, словно хотел отмахнуться от похвалы, и слегка залился краской. — Именно поэтому он понял, что вы способны отыскать ему помощника?

— Полагаю, так и было, впрочем, я подчеркнул, что не могу отвечать за нрав Брука, и посоветовал капитану Торнли не платить ничего вперед, пока он не получит вещественных подтверждений.

Соединив пальцы домиком, Краудер позволил себе медленно оглядеть Картрайта и убедиться, что торговец чувствует испытующий взгляд, а потому ощущает скованность.

— Господин Картрайт, отчего, говоря о господине Торнли, вы всегда упоминаете его военное звание?

Маленький человечек снова ощетинился.

— Когда-то у меня были жена и сын, господин Краудер. И дочь тоже — впрочем, слава Господу, сейчас она замужем и живет отдельно. Я потерял и жену, и сына в первые годы Американского мятежа. Мой сын погиб в Бостоне, а жена захворала и умерла спустя месяц после того, как мы получили эту новость. Капитан Торнли знал моего мальчика на протяжении всей его жизни. Принес его в лагерь на собственных плечах и держал за руку, когда тот умирал.

Краудер снова подумал о масках, которые носят люди, — они сливаются с их кожей, словно грим, нанесенный для ежедневного представления. Насколько же интересней становится человек, когда горе или размышления стирают эту краску с его лица.

— Когда капитан Торнли вернулся, он первым делом навестил меня и только потом отправился домой, чтобы снять мундир. Он пришел рассказать мне, что Том умер, как мужчина, от этого любой отец станет испытывать гордость.

— Это очень любезно с его стороны, Джошуа, — тихо заметила Харриет.

Слегка шмыгнув носом, лавочник кивнул.

— К тому же он не забывает обо мне, даже спустя годы. Нынче утром он принес мне из замка бутылку с каким-то напитком и попросил прощения за то, что втянул меня в это дело. Порой он слишком остер на язык, а временами грубоват, однако у него по-прежнему добрая душа. И о чем бы он меня ни попросил, я всегда готов выполнить его просьбу. Чего только ни сделаешь, чтобы отблагодарить человека, который был с твоим мальчиком в последние минуты и не позволил ему остаться в одиночестве. Нашему Тому наверняка не было так уж страшно, по крайней мере в присутствии капитана Торнли. Поэтому раз он попросил меня отыскать для него человека, искусно и тщательно задающего вопросы, я готов пойти хоть на край света, чтобы выполнить эту просьбу.