Нэнси Бильо - Крест и корона

Я была поражена этой новостью.

— Ты ведь знаешь, как я попала в Тауэр, племянница? В мае я была на Смитфилде.

Она опустила голову:

— Бедная тетушка Маргарет. Да, только тебе и хватило смелости сделать это. Тебе и твоему отцу. — Она с любопытством подняла голову. — А где теперь твой отец?

— Он платит цену, которую платят те, кто действует по совести, а не из себялюбия, — отрезала я.

Глаза Мэри сверкнули.

— Тебе легко судить, Джоанна. Ты не бываешь при дворе, раньше скрывалась у себя в Стаффордском замке, а потом и вовсе ушла в монастырь. Ты не знаешь, насколько тяжело находиться в обществе короля. В какую ярость тот впадает, — она щелкнула пальцами, — когда ему перечат. Ты и понятия не имеешь, каков он в гневе.

— Вот тут ты ошибаешься! — воскликнула я. — Я, как никто другой, знаю, как это страшно — быть в обществе короля Генриха!

Мэри и брат Эдмунд изумленно переглянулись, а я прикусила губу, разозлившись на себя. Я поверить не могла, что сказала так много. И повернулась к двери:

— Мы уходим.

— Но вы только что приехали, — возразила моя племянница, глядя на брата Эдмунда.

— Извини, нам пора, — твердо сказала я.

— Куда вы едете? — надула она губы.

— В монастырь Мальмсбери, — ответила я.

Брат Эдмунд поморщился. Я опять сболтнула лишнее.

— Это далеко отсюда, а дороги плохие, — попыталась отговорить нас Мэри. — Вы туда не доберетесь до захода солнца.

— Ничего, найдем какую-нибудь гостиницу по дороге.

— Гостиницу?! — в ужасе воскликнула она. — Что за идея? — Она оглядела брата Эдмунда с ног до головы, и на ее лице снова заиграла озорная улыбка. — Но с другой стороны, кто я такая, чтобы вмешиваться в ваши планы, тетушка Джоанна.

Теперь я была смущена не меньше Эдмунда.

Мэри провела нас по замку. Ее экономка тенью следовала за нами. У входа моя племянница обратилась к другому слуге:

— Сейчас же пошлите за Лукой. — Потом она повернулась к нам. — Вам нужен проводник до Мальмсбери, этот мальчишка знает здешние дороги как свои пять пальцев.

— Но обратно мы, возможно, поедем другим путем, — возразил брат Эдмунд.

— Ничего, Лука откуда угодно найдет дорогу домой.

Это оказался тот самый светловолосый парнишка, которому поручили наших лошадей.

— Лука, ты знаешь дорогу до монастыря Мальмсбери? — спросила герцогиня.

— Да, ваша светлость, — поклонился он.

— Тогда проводи этих людей, — распорядилась она. — Да возьми коня порезвее.

Мы простились. Мэри смотрела из дверей, как мы сели на своих скакунов, теперь уже в сопровождении Джона и Луки. Я махнула ей в последний раз, и мы тронулись. Послышался скрип цепей, опускающих решетку в основание моста.

— И что вы думаете об этом гобелене? — спросила я, подъехав поближе к брату Эдмунду.

— В нем есть определенные аналогии с тем, что висел на стене во время пира. Молодая женщина становится жертвой, но ее спасает, по крайней мере отчасти, кто-то старший, глава семейства.

— Какое отношение это может иметь к короне Этельстана? — Я старалась говорить как можно тише.

— Не знаю, — ответил он.

— Как вы думаете, тот, другой гобелен, что находится в Ламбете, он скажет нам больше? Тот, на котором изображены все эти сестры? Может быть, сестра Елена хотела, чтобы я увидела именно его? Он, кажется, имеет большее отношение к монастырю. Наш визит сюда, похоже, оказался бесплодным.

Брат Эдмунд задумался на мгновение.

— Не будьте так категоричны. Я думаю, что, выбирая эти сюжеты, сестра Елена пыталась сообщить что-то о борьбе, происходящей внутри монастыря: о битве между земными желаниями и спасением души; возможно, между добром и злом.

Меня пробрала дрожь, но причиной тому был не холод.

До городка Эймсбери мы добрались после захода солнца. Моя племянница была права, когда предостерегала нас: по Уилтширу мы продвигались медленно, пока не добрались до главной дороги, соединяющей Лондон и Эксетер. Эймсбери, с его церковью и небольшим рынком, стоял на этой дороге, и, по словам Луки, там имелась великолепная гостиница для путников.

Мы с братом Эдмундом, уставшие после долгого пути, вошли в это заведение. Оно было на удивление просторным и сияло высоким беленым потолком. Хозяин приветствовал нас у дверей с озабоченным выражением на лице.

— Меня зовут Эдмунд Соммервиль, мы с сестрой хотим у вас переночевать, — сказал брат Эдмунд. — Нам потребуются две комнаты, конюшня для наших лошадей, а также место для двух наших слуг. Мы готовы заплатить, сколько вы попросите.