Жан-Франсуа Паро - Мучная война

Итак, думал Николя в ожидании, еще один невиновный погиб по его оплошности. Перед взором его чередой двинулись призраки из прошлого: Моваль, убитый при поединке вслепую; старый солдат, повесившийся в тюремной камере; Трюш де Ла Шо, казненный на Гревской площади… он увидел добрые глаза Белома; несчастный архивариус без лишних вопросов вызвался помочь ему… Почему судьба решила сделать Николя своей карающей дланью? Какой демон привел его на чердак, где хранились архивы Индийской компании? Ему стало так больно, что никакие доводы разума не могли заглушить эту боль. Он не мог убедить себя, что не повинен в этой смерти. И каноник Ле Флок, и Ноблекур всегда утверждали, что совпадения никогда не бывают случайными.

Оставалось утешаться тем, что он движется в правильном направлении. Жюстен Белом погиб, потому что нашел нечто такое, что грозило разоблачением его убийце. А что еще, кроме названия корабля и, как следствие, списка его пассажиров, он мог обнаружить?

Следовало немедленно отправить курьера в Лорьян для поиска в тамошних архивах. К счастью, область поисков сжималась. Тем не менее он опасался, что, получив длинные списки, он не сумеет определить противника. Что еще можно предпринять? Если бы содержание документа, хранившегося в парижском отделении Компании, не представляло опасности для преступника, он не стал бы убивать невинного человека. Дело принимало крайне дурной оборот. Всегда имея при себе чистые бланки с подписью герцога де Ла Врийера, Николя, как обычно в случаях крайней нужды, написал на бланке приказ, позволявший открывать все двери и расспрашивать всех, кого необходимо. Имея такой ключ, Рабуин найдет то, что он должен найти. Едва он успел наложить печать, как появился Бурдо.

— Вас искали повсюду. Управляющий сообщил нам, что вчера вы встречались с жертвой.

— Речь идет о Жюстене Беломе, не так ли?

— О нем. Он остался на ночь, чтобы поработать: об этом свидетельствуют несколько свечных огарков. Убийство, совершенно очевидно. Царапины, следы ударов, разорванное платье, разбитый череп. Бедняга защищался изо всех сил. У него нашли вот это…

Бурдо вытащил из кармана крошечные, запятнанные кровью треугольные клочки бумаги и протянул их Николя; тот внимательно осмотрел улики.

— Смотрите, Пьер, — начал комиссар, — это уголки страниц с печатью Компании: щит с короной, под ней цветки лилии, ниже расположен Нептун; щит поддерживают два туземца, у одного в руках лук, другой опирается на якорь. Это обрывки реестра, который просматривал Белом и который вырвали у него из рук. Знаете, почему?

— Я пока не понимаю, к чему вы клоните.

— А вот к чему. Почему он не хотел отдавать реестр?

— Понятия не имею.

— Потому что он наверняка обнаружил в нем сведения об Энефьянсе, скорее всего, те самые, о которых я его спрашивал. Смотрите, вот нумерация страниц: 134, 135 и 136, а дальше половинка от года — 74, то есть 1774 год. Однако в реестр вписывали только названия судов, а одни названия никак не могли помочь нам в поисках…

— Но тогда почему он столь яростно защищал этот реестр?

— Видимо, в нем содержались какие-то разъяснения. Я отправляю Рабуина в Лорьян. Там он наверняка найдет копию этого реестра.

Он протянул Бурдо бланк с приказом.

— Пусть выезжает немедленно. И не думает о расходах. А я иду в управление представляться новому начальнику. Возможно, потом нам это пригодится… Надо ли производить вскрытие тела бедняги?

— Нет. Причина смерти ясна. Несчастный случай исключается. Двери особняка были закрыты, однако посреди ночи кто-то постучал, привратник проснулся, открыл, но никого не увидел. Возможно, конечно, что привратник толком не проснулся и убийца, воспользовавшись темнотой, прошмыгнул мимо. Покинуть же особняк труда не составило: чтобы Белом по окончании работы мог уйти, дверь закрыли изнутри на задвижку.

— Что ж, похоже на правду, но не более того!

— Мне кажется, у убийцы был сообщник, точнее, сообщница.

— На чем основано предположение? У вас есть доказательства?

— Почти. «Сыч» все видел.

— Как? Ретиф? Впрочем, он, как всегда, там, где его совсем не ждешь. Черт возьми, его свидетельство должно нам помочь.

— Он уже у нас, так что, если хотите, можете его выслушать.

Когда Ретиф неуверенно вступил в дежурную часть, Николя подумал, что манера литератора передвигаться бочком напоминает передвижение крабов, каковые в изобилии водились на побережье его родной Бретани. И сам Ретиф, и слухи, что о нем ходили, вызывали у Николя брезгливое чувство. Сегодня на «Сыче» был надет просторный зеленоватый плащ, а голову украшала шляпа с широкими, завернутыми в две параллельные трубочки полями.