Линдси Фэй - Прах и тень

Лестрейд издал слабый хрип, словно ему не хватало воздуха, и опустился на прогнивший деревянный ящик. Его лицо выражало изумление.

— Отсутствует? — повторил он. — Господи, этого не может быть! Он ведь выпустил ей наружу все внутренности. Наверное, вы просто не заметили, доктор Уотсон.

Я покачал головой.

— Он забрал всю матку и бо́льшую часть мочевого пузыря.

— Забрал? Куда?! Это полная бессмыслица. Ее детородный орган наверняка здесь. Может быть, под этими щепками?

— Думаю, что нет, — отозвался Шерлок Холмс с другого конца двора. — Во всяком случае, я не вижу никаких следов.

После этого ужасного открытия плечи Лестрейда опустились еще ниже.

К тому моменту, когда мой друг завершил осмотр двора, нам с инспектором показалось, что минула целая вечность с тех пор, как мы очутились в этом жутком загоне. Он был открыт небу, но наглухо отгорожен от всякого понятия о человеческой благопристойности, которую мы привыкли почитать с детства.

Наконец Холмс приблизился к нам.

— Труп неопознанной пока женщины лет пятидесяти. Она добровольно вошла во двор вместе с убийцей. Тот схватил ее сзади. Они боролись, и нападавший перерезал ей горло. Потом выглянул за забор, дабы убедиться, что поблизости никого нет. Прежде чем изуродовать труп, он опустошил карманы жертвы, вытащив кусок муслина и два гребня. Затем расчленил тело убитой очень острым ножом с узким лезвием. Он сумел уйти тем же путем, каким пришел, забрав свой… трофей.

— Это ужасно, — пробормотал инспектор. — Совершенно бесчеловечно.

— Лестрейд, друг мой, не теряйте присутствия духа. Мы серьезно продвинулись со времен дела Николс.

— Дела Николс? Значит, вы полагаете, убийца — один и тот же?

— Глупо думать иначе, — раздраженно ответил детектив.

Инспектор застонал.

— У Скотланд-Ярда нет ни малейших зацепок по тем убийствам, не говоря уже… — Он внезапно умолк. — Боже правый, но ведь у нас есть подозреваемый! Этот ужасный сапожник в кожаном фартуке. Мистер Холмс, ведь вы сами дали мне его адрес!

— Лестрейд, крайне неблагоразумно…

— А вот и врач! Доброе утро, доктор Филипс. Боюсь, джентльмены, придется вас покинуть. У меня срочное дело.

— Задержитесь на минутку — и я избавлю вас от многих хлопот! — закричал Холмс.

— Если вам что-то понадобится, обращайтесь к инспектору Чандлеру. Он где-то поблизости. Мне нужно действовать незамедлительно. Удачного вам дня.

Лестрейд устремился по горячему следу с таким видом, словно узрел воплощенное зло.

— Пойдемте, Уотсон, — сказал детектив. — Похоже, здесь нет никаких зацепок. Попробуем разузнать что-нибудь у окрестных жителей. Здравствуйте, доктор Филлипс! Все осталось на месте, как было.

Мы покинули двор под аккомпанемент сдержанных проклятий Филлипса и быстро прошли по коридору.

— Холмс, скажите, вы что-нибудь понимаете? Кто способен сотворить такое? Шайка извращенцев? Новое воплощение Берка и Хейра? [8] Уильям Берк и Уильям Хейр продали в 1827–1828 годах трупы своих семнадцати жертв Эдинбургскому медицинскому колледжу. Следствием этих убийств стала легализация предоставления трупов медицинским учреждениям (прим. автора). Мне начинает казаться, что убийства совершаются главным образом для осквернения трупов.

Когда мы вышли на улицу, Холмс остановился, чтобы зажечь сигарету.

— Посмотрим, расскажут ли нам что-нибудь любопытное жильцы домов двадцать девять и двадцать семь.

Очень трудным делом было опросить испуганных обитателей Хэнбери-стрит, не останавливаясь на подробностях преступления — шокирующих, сенсационных и столь притягательных для газетчиков, что весть об этом жутком убийстве распространялась с быстротой молнии. Нам с Холмсом приходилось отвечать экспромтом на множество вопросов — их было не меньше, чем тех, что задавали мы. Лицо моего друга слегка прояснилось лишь дважды: когда мы узнали, что на первом этаже дома двадцать девять живет продавец мясных обрезков для кошек, и когда молодой человек по фамилии Кадоч рассказал, что слышал крик «нет!» и глухой звук удара о забор примерно в пять тридцать. Это соответствовало приблизительному времени смерти, высчитанному мной. Нам оставалось еще сообщить дрожащей, обеспокоенной матери Хокинса о местонахождении сына и поблагодарить ее.

День уже был в разгаре, когда мы вновь отправились в путь. Мой друг уверенно двигался в выбранном направлении, для меня совершенно загадочном. Шерлок, казалось, был полон сил и энтузиазма, я же едва волочил ноги. Неопределенность мучила меня более, чем когда-либо.