Илья Стогов - Проект Лузер

— До сей поры равный тебе не входил в ворота этого города, и никто никогда не смотрел на меня так, как смотришь ты сейчас!

— Отведу взгляд, ибо борода у меня лишь пробивается и даже на плащ для твоего отца вряд ли сгодится.

— Ты отказываешься от меня?

— Воистину так! — ответил опечаленный ас-Сакалиба, развернулся и отправился искать в городе место для ночлега, да только что могут поделать влюбленные, если сердце начинает диктовать им, как быть? Следующим утром он проснулся от того, что в его мире теперь было два солнца, и если одно блистало на небосводе, то другое, еще более золотое, покоилось на подушке рядом с его собственной головой. Воистину больше не беспокоился юный ас-Сакалиба о том, что может с этой головой расстаться!

Музыканты били в бубны и дули во флейты, веселый праздник шел своим чередом, а на столы перед прибывшими выставлялись все новые кушанья, но чего стоит угощение, если не сопровождается оно приятной беседой и обменом новостей? И вот по рядам рассевшихся вокруг столов гостей уже поползла, будто степная гадюка, сплетня о том, что не свободно сердце дочери эмира, и что неспроста так довольно улыбается лишь накануне прибывший в город красавец ас-Сакалиба. Вползла эта гадюка и в уши грозного Сейфа ад-Даулы, хотя уж этого-то влюбленные хотели меньше всего.

Почернел лицом Сейф ад-Даула, лег на свое ложе, застеленное шкурами барсов и ланей, и приготовился умирать. Плач и воздыхания пронеслись над песками, хотя своим приближенным эмир велел не говорить ничего гостям, дабы не испортить им праздник, на который они собрались.

Только и повторял Сейф ад-Даула:

— Дочь моя! Дочь моя! Для того ли я растил тебя, чтобы теперь слышать о тебе такое? Глаза твои, Фатима! Шея твоя гордая, будто у лебедей, которые не водятся в нашем оазисе, и являются лишь в миражах, что видят караванщики за миг перед гибелью от жажды! Завтра я произведу справедливый суд: поставлю дочь перед священным камнем, именуемым «Нелживый», и заставлю ее дать присягу. Поразит ли ее молния с небес, не поразит ли, в любом случае, узнаю правду. И если выяснится, что сплетня правдива, оба умрут: и ас-Сакалиба, и отдавшаяся ему моя дочь!

Воистину кончилось бы все не просто плохо, а наихудшим из возможных способов, но не таковы были влюбленные, чтобы отказаться от своего счастья. Тем же вечером Фатима велела передать избраннику, чтобы он ждал ее на берегу арыка, снабжавшего оазис водой, но не в своем обычном виде, а изменив обличье. Выполнил ее просьбу ас-Сакалиба и явился в назначенное место, изменив внешность.

Он встал на берегу, а Фатима в сопровождении служанок несла пирующим гостям очередную порцию угощений, ибо существовал в том городе обычай, согласно которому на третий день пира именно дочь эмира должна была угощать гостей. Пытаясь перейти через арык, Фатима оступилась, начала падать и крикнула юному ас-Сакалиба:

— Друг! Подойди поближе и помоги мне!

Юноша схватил ее за руки, но не удержался и грохнулся на землю, не выпуская ее из объятий. Увидев это, все гости вскочили с мест и бросились к ним, но ас-Сакалиба успел ускользнуть, скрыться, а потом переоделся и вернулся на главную площадь. Никто его так и не узнал.

Вторник, 17 октября, 15:07

Часов около трех Осипов вытащил из кармана телефон, посмотрел, сколько времени, и сказал, что сил его больше нет тут находиться. Стогов, последние полтора часа тупо просидевший на подоконнике, воодушевился:

— И?

— Да нет. Я не в том смысле.

— А чего? Тут наверняка есть какое-нибудь кафе. Добежали бы, и вернулись.

— Не успеем. Майора дожидаться все равно придется.

— Тогда что?

— Может, просто выйдем на улицу? Выкурим по сигарете?

— Зануда ты, — сказал Стогов, но на улицу выйти согласился. Все лучше, чем скучать в тесном кабинете.

Миграционная служба, похоже, закончила заполнять свои бумаги. Может, они быстрее работали, а может, их начальство просто не требовало от подчиненных такого количества отчетов. Офицеры в штатском, перепрыгивая через лужи, грузили в багажники своих дорогих авто картонные коробки с документацией, сотрудники помладше руководили посадкой задержанных в автобусы. Гастарбайтеры не спорили. Когда им велели ждать, садились на корточки и ждали, когда приказывали лезть в автобус, послушно лезли.