Жан-Франсуа Паро - Таинственный труп

— Вы полагаете, что начальника полиции освободят от своих обязанностей?

— Сегодня утром мой шурин виделся с королем, потом принимал министра королевского дома Амло де Шайу и только потом отправился к утренней мессе!

— Сударь, — спросил Николя, — если Альбер уйдет в отставку, кто встанет на его место?

— Как это, как это уйдет в отставку? Его выгонят, вышвырнут вон, словно распоследнего шелудивого пса. А кто его заменит? А вы как думаете?

Николя смотрел на Ленуара, чье добродушное лицо постепенно заливалось краской. Герцог проследил за взглядом комиссара.

— Вот, вот! Наш дорогой Ранрей всегда зрит в корень. Несправедливость исправлена. Ленуар, вам вернут ваше место. Завтра Альбер будет смещен с поста, а вас призовут в Версаль. И кто бы мог подумать, что со времени ужасных мучных бунтов прошло всего два года? [2] См. «Мучная война».

— Действительно, — отозвался Ленуар, опустив глаза, — этот человек не справился со своими обязанностями.

— Как это, как это? Да вы кротки, как агнец! При нем полиция прекратила работать вовсе. Должность, на которой прославились Ла Рейни, оба д’Аржансона, Машо, Беррье и наш друг Сартин. А вы сами! Ах! Разве столь славное прошлое не вдохновляет на свершения?! Но, боже ты мой, что мы видим? Секретаришка с куцыми мыслишками, мимолетными и подрывающими власть короля.

— Брюзга, чей ум в разладе… — вздохнул Ленуар.

— В самом деле, кому пришло в голову назначить на место, требующее деликатности во всех отношениях, субъекта, начисто лишенного данного качества и вдобавок не обладающего политическим чутьем? Едва заступив в должность, он под предлогом восстановления добронравия и пристойности в литературе принялся конфисковывать рукописи, вместо того чтобы, как заведено, возвращать авторам труды, не пропущенные цензурой. У нас и без того имеется предостаточно причин ограничивать свободу печати, так не надо лишний раз восстанавливать против себя свет, салоны, парламенты и острословов из-за действий этого глупца.

— В его оправдание скажу, что он не отменил применение писем с печатью, в то время как господин Мальзерб, ваш преемник, за неимением возможности отменить их постарался свести употребление их едва ли не на нет.

— Ерунда! Пиррова победа — ведь, как мы уже отмечали, из-за него мы едва не лишились наших основных источников сведений, которыми являются осведомители и те высоко залетевшие игроки, что вышли из низов простонародья. Впрочем, если мы перекроем им путь к источникам существования, они вновь станут… оказывать нам услуги!

— Вспомните, — назидательным тоном произнес Ленуар, — ответ д’Аржансона великому королю, когда тот захотел узнать, откуда он берет своих осведомителей: «Сир, мы набираем их во всех сословиях, но главным образом среди герцогов и лакеев».

Они расхохотались.

— Как это? Как это? Особенно большое спасибо за герцогов! — проворчал Ла Врийер то ли сердито, то ли восхищенно. — Короче говоря, как только меры обнародовали, раздался вопль негодования.

— И большинство наших источников мгновенно пересохло, — добавил Николя.

— В довершение всего, — промолвил Ленуар, — вы, полагаю, знаете, что он пошел по следам Ретифа, позаимствовав у него идеи, изложенные в «Порнографе»? [3] «Порнограф» — сочинение Ретифа де ла Бретона. Он предлагает поместить всех наших жриц Венеры в специальные казармы числом триста; казармами будет управлять государство, а их обитательниц поделят на классы, дабы каждый класс обслуживал соответствующих клиентов, в зависимости от средств последних. Ретиф назвал подобные заведения «парфенионами», а Альбер — «калигулариями»!

— А знаете, что он намеревался сделать с детьми мужского пола, родившимися в этих казармах продажной любви? Их, как детей полка, ожидала военная служба, и таким образом королевская армия без труда получила бы ежегодный приток рекрутов! Хорошо еще, что он не догадался отправить в армию рожденных в казармах девочек!

— Что говорят о нем в городе? — спросил Ла Врийер у Николя.

— Ничего хорошего. Его причуды не идут ему на пользу. Он раздражает многих. У него крайне неуживчивый характер, хотя он и унаследовал свое место от тех, кто благодаря своей обходительности умел находить общий язык даже с теми, кому им приходилось отказывать. Не в меру резкий, он обладает отталкивающей внешностью и манерами. Многие считают его неспособным исполнять его нынешнюю должность, и никто не готов сделать ставку на то, что он долго на ней продержится. Среди тех, кого прочат на его место, передо мной идет Дубле, советник податного суда.