Жан-Франсуа Паро - Версальский утопленник

Внезапно он увидел мерцающий свет, не освещавший ничего вокруг. Возле его ног, напрягшись, задрожал Плутон. Интересно, что заставило его дрожать: страх или инстинкт охотника? Далее события разворачивались с невероятной стремительностью. Николя вскочил. Холодный огонь, неуклонно двигавшийся вперед, оказался совсем близко. Именем короля комиссар велел ему остановиться. Огонь остановился и, повернувшись вполоборота, бросился бежать. Велев Плутону догнать и взять дичь, комиссар спустил его с поводка. В один прыжок пес исчез из поля его зрения. Он слышал, как собачьи лапы стучат по паркетному полу, затем в наступившей тишине раздался сухой треск, а следом жалобный вой.

Выхватив из кармана пистолет, Николя выстрелил в воздух. С потолка посыпалась штукатурка. Громкими криками он позвал гвардейцев. Из распахнувшихся дверей в коридор с воплями выскакивали полуголые жильцы. В мгновение ока все пространство оказалось заполненным перепуганными и орущими людьми. Чтобы пробиться в другой конец коридора, Николя пришлось применить грубую силу. Добравшись до цели, он увидел лестницу и в несколько прыжков преодолел лестничный пролет. На лестничной площадке аттика он наткнулся на недвижное тело Плутона. Ощупав его, он понял, что собака еще дышит. Тогда он зажег свечу и увидел, что его товарищ весь в крови. При каждом шаге под ногами что-то скрипело, словно по площадке рассыпали песок. Быстро спустившись вниз, он убедился, что там все спокойно. Со стороны улицы Сюрантанданс тяжелым шагом бежал караульный отряд во главе со знакомым ему лейтенантом, а следом за ними, обливаясь потом, трусил Тьерри. Вскоре подбежал и Триборт. Оказалось, он тоже ничего не видел — ни до громко прозвучавшего в ночной тишине выстрела Николя, ни после выстрела.

Перекрыли все входы и выходы. Николя вместе с гвардейцами обшарил каждый уголок дома, коридор за коридором, этаж за этажом, но так и не нашел ни малейшего следа ночного посетителя. Неразрешимая загадка приводила Николя в бешенство. На лестнице стоял неприятный запах, успевший проникнуть во все комнаты; его отнесли на счет загадочных варев, которые, невзирая на запреты разводить огонь по ночам, готовили себе некоторые обитатели комнатушек. Николя взял на руки несчастного Плутона; собака по-прежнему тяжело дышала.

Операция провалилась, а тайна осталась. В надежде, что загадочный визитер больше не сунется в Дом для прислуги, Николя поблагодарил лейтенанта и его людей. Вместе с караулом удалился и Тьерри, с грустью заметив, что, следуя обычаю королевской псарни, раненых собак в живых не оставляют, а приканчивают на месте. Но Николя успокоил его. Никто не собирается убивать такую отважную и преданную собаку. Он берет все на себя, обо всем позаботится и сделает все возможное, чтобы спасти пса. И с помощью Триборта уложил собаку в кабриолет.

Дома они осторожно положили Плутона на стол в кухне. Триборт, многому научившийся во время службы на кораблях Его Величества, осмотрел рану, нанесенную, судя по ширине, кинжалом или ножом. Удар пришелся на левое плечо, видимо, в тот момент, когда собака прыгнула на неизвестного. Рану очистили, промыли водкой и промокнули губкой. Затем Николя увидел, как Триборт взял толстую иглу, напомнившую иглу сапожника, отрезал кусок суровой нитки, натер ее жиром, вставил в иглу и, сблизив края раны, принялся аккуратно зашивать ее; закончив дело, он смазал шов медом. Плутон, очнувшись, принялся старательно вылизывать руку лекаря.

— Черт побери, это он мед слизывает.

— Нет, матрос, это он вас благодарит.

Уложив Плутона на старое одеяло, Николя и Триборт рассказали друг другу, что довелось увидеть каждому, и расстались, чтобы успеть поспать до наступления утра.

Вторник, 11 августа 1778 года.

Громкое пение дрозда, пробудившегося с первыми лучами солнца, разбудило Николя. Не дожидаясь, пока ему принесут горячей воды, он привел себя в порядок и направился в кухню, откуда доносились голоса и взрывы хохота. Распахнув дверь, он увидел за столом Триборта и Бурдо; на столе стояло блюдо с ветчиной и свежим хлебом. Оба его помощника держали в руках стаканчики и как раз собирались опустошить их. У их ног, тихо поскуливая, лежал Плутон; судя по тому, что нос его мелко подрагивал, а глаза заинтересованно смотрели по сторонам, было понятно, что пес пошел на поправку.

— Боже, — воскликнул Николя, — однако, голубки мои, утро еще не наступило, а вы уже со стаканами в руках!