К. Харрис - Когда рыдают девы

– Привет, Альфред, – протянула к нему руки виконтесса. – Помнишь меня, мой хороший?

Цыганка отпустила его ладошку, и после минутного колебания малыш пошел к Геро. Та подхватила его с повозки и прижала к себе, на один предательский миг зажмурив глаза.

– А старший? – спросил Себастьян. – Где Джордж?

Ему ответила старуха.

– Он ходил с нашими мальчишками вниз по реке ловить ежей. Дети уже возвращались в табор, когда их по дороге перехватил мужчина в двуколке и увез парнишку.

– Как давно? – вскинулся Девлин.

– Час назад. Может, и побольше.

– Господи Боже, – прошептала Геро, встречаясь взглядом с мужем.

Выуживая из кармашка золотые гравированные часы, виконт повернулся к усатому цыгану:

– Даю четыреста фунтов за самого быстрого из ваших коней и седло, а часы оставляю как залог до того времени, когда смогу заплатить деньги. А для уверенности, что вы действительно дадите мне лучшую лошадь, обещаю: если успею догнать двуколку – набавлю еще столько же.

– Мы же не знаем, куда они направились, – вмешалась Геро.

– Не знаем. Но я догадываюсь. Думаю, Хильдеярд повез мальчика на Кэмлит-Моут.

Цыгане продали виконту полудикого гнедого жеребца, который отпрянул в сторону, прижимая уши и пританцовывая, когда Девлин положил ему на спину седло.

– Не нравится мне, как посматривает этот конь, – заметила Геро, державшая на бедре маленького Тенннисона. Мальчик склонил голову ей на плечо, смежив веки.

– Он быстрый. Сейчас это главное, – затянул подпругу виконт. – Сэр Генри должен быть еще на Боу-стрит. Скажи ему, что угодно, только пусть пришлет на островок людей, и поживее.

– А что, если ты ошибаешься? Что, если Хильдеярд повез Джорджа не на Кэмлит-Моут?

– Надумаешь другое возможное место, сообщи Лавджою, – вскочил в седло Себастьян. Жеребец под ним встал на дыбы и взбрыкнул.

– Девлин…

Он развернул гарцующего коня и оглянулся на жену.

На один напряженный миг их глаза встретились, и Геро сказала:

– Будь осторожен. Пожалуйста.

Ветер развевал ее юбки, трепал у бледного лица выбившийся темно-русый локон.

– Не волнуйся, у меня есть веская причина быть осторожным.

– Имеешь в виду своего сына?

– Вообще-то, – улыбнулся Сен-Сир, – я рассчитываю на девочку – на дочь, такую же умную, сильную и столь же безгранично преданную своему родителю, как ее мать.

Из уст Геро вырвался удивленный, неуверенный смешок, и Себастьян заставил коня подступить ближе, чтобы можно было дотянуться и коснуться ладонью ее щеки. Он хотел сказать, что намерен поберечься и ради нее тоже, что понял, насколько она важна для него, понял в то самое время, когда почувствовал, как теряет ее, по сути, еще не обретя. Он хотел признаться, что открыл для себя: можно полюбить снова, не предавая первую любовь.

Но жена накрыла его руку своей, теснее прижимая ее к лицу, затем, повернув голову, поцеловала в ладонь, и момент был упущен.

– А теперь поезжай, – сказала она, отступая на шаг. – Поторопись.

У ворот Ламбетского дворца Себастьян сел на паром. Цыганский жеребец фыркал и пугливо приседал на ходившей ходуном, кренившейся палубе. Ветер с реки обдавал всадника и лошадь сорванными с гребней волн брызгами. Сойдя на берег в Вестминстере, виконт помчал по пригородам, пока дома и уличные заторы Лондона не остались позади. Наконец перед Девлином открылась пустынная дорога, и он пришпорил коня в стремительный галоп.

Сейчас мир Сен-Сира сузился до барабанной дроби грохочущих копыт, мятущихся облаков, раскалываемых молнией, мокрых, блестящих от дневного ливня холмов и трепещущих под ветром веток. Себастьяна гнала вперед растущая боязнь опоздать, а душу бередила мысль, что его предположение – будто Хильдеярд повез своего юного племянника на Кэмлит-Моут – может запросто оказаться неверным. Не исключено, что мальчик уже мертв. Или адвокат потащил ребенка в другое, совершенно неизвестное место, а не стал утруждаться, чтобы зарыть тело в окрестностях рва, рассчитывая, что когда власти в конце концов обнаружат труп, то предположат, будто он лежал там все это время.

Ослепительный зигзаг молнии пробился сквозь взвихренные бурей тучи, осветив короткой белой вспышкой извилистую, затененную деревьями дорогу. Виконт достиг заросших остатков бывших королевских угодий. Опять пошел дождь, мягко зашелестел по листьям раскидистых дубов, закапал за воротник.

Цыганский жеребец начал уставать. Сворачивая на дорожку, вившуюся вниз, в сторону рва, Себастьян чуял дух разгоряченной, потной лошадиной шкуры, слышал натруженное дыхание. Он перевел коня на шаг, обшаривая взглядом темный, волнующийся под ветром лес. В тишине приглушенный дерном топот лошадиных копыт и скрип кожаного седла казались опасно громкими. Всадник проехал еще сто футов, затем остановился.