Александр Золотов - Прерванный бой

— Нет, Устинью я не брошу, она создана для меня, — не понял намека о надвигающейся опасности Афанасий.

— Я не о том. Ты должен идти в опасный поход, из которого могут вернуться далеко не все.

— Это серьезно и интересно. Готов слушать приказ. — Он все еще не осмыслил серьезности ситуации.

— Если интересно, слушай! Тебе и твоей сотне надлежит охранять посольство, которое пойдет к монголам.

— К монголам — это еще интереснее, чем я думал. — Сотник спокойно принял известие. Что там делать — драться или мириться?

— Обязательно надо помириться.

— А говоришь, опасное.

— По моим сведениям, не одно посольство сгинуло бесследно.

— Я все понимаю, просто подбадриваю себя.

Бравада окончательно покинула Афанасия, он с некоторой тревогой взглянул на князя, но весь его вид говорил, что готов к исполнению любого приказа.

— Сейчас ты отправишься к Даниле Савичу. Ты ему беспрекословно подчинен. Его приказ — мой приказ.

Услышав о Даниле, Афанасий поскучнел.

— А может…

— Повторяю! Ты полностью подчинен воеводе. Отберите полторы-две сотни надежных дружинников. Одна сотня непосредственно находится под началом Звяги и Данилы Савича. Вторая, твоя, ведет разведку, с целью предотвратить нападение татей и бродячих отрядов нукеров. Если придется сразиться с монголами, твоя сотня должна быть одета в мирское, чтобы потом все свалить на татей. На тебе охрана посыльных с донесениями. Все донесения должны прийти ко мне и ни в коем случае нельзя допустить, чтобы ими завладел ворог. Ни одна душа не должна знать, куда и зачем выступает твое войско. Откроем секрет после окончания похода. Мы с Данилой договорились о знаковых донесениях, но не все можно изобразить в количестве узелков. У вас три дня на все хлопоты. Оговорите все вопросы с воеводой, чтобы не получилось так, что один в лес, другой по дрова. Все, иди, не теряй времени.

Дружинники встретили сотника вопросами, но он отослал их к воеводе.

— Сам ничего не знаю. Говорят, пойдем в какой-то поход, а к походу надо готовиться серьезно. Афанасий многозначительно поднял палец. Шутка, может, и не удалась, но вопросы задавать перестали.

— Сотник, к воеводе, — во все горло орал дежурный воин.

Данила Савич поднялся со своего места, чтобы на пороге приветствовать сотника.

— Давай забудем наши недомолвки. Может, придется умирать в одном строю. — Он подал руку для рукопожатия. — Повоюем сынок!

— Повоюем отец! — они обнялись, возможно, это была клятва верности и воинской дружбы.

Они опрашивали дружинников, придирались к оружию. Впервые в русской дружине появились запасные лошади.

Не остались без внимания фураж и продовольствие.

Перед походом выдали жалование.

Все настойчивее звучал вопрос: «Куда и зачем идем?»

Хитрый воевода усмехался в бороду, и отвечал: «Сам князь смотреть вас будет». Дружинники верили и не верили, но к обязанностям стали относиться прилежнее. Не каждый раз подготовкой занимается сам воевода.

На исходе третьего дня, воевода устроил смотр. Кого-то хвалил, кому-то устроил разнос, но всех отпустил по домам.

— Завтра на рассвете выступаем! Не опаздывайте, как бы ваши милашки вас не держали.

Слухи будоражили горожан. Судили-рядили, но никто не догадывался об истинной цели похода, столь малочисленной дружины.

Данила Савич пораньше лег в постель, чтобы еще и еще мысленно проверить готовность к такому важному делу.

Он представлял встречу с всесильным ханом, но не знал, как себя вести. Переговорил с Юсуфом и Тули, но как входят к хану его приближенные, они не знали. Сообщили только, что нукеры должны при входе в шатер падать ниц, опустив голову, ждать повеления говорить. Этот вариант Данилу Савича не устраивал. Не станет подползать к поганому. Он посол русского князя, но, поразмыслив, пришел к выводу, что поклониться в пояс ему все же придется.

Жена не заставила себя долго ждать. Она колобком подкатилась ему под бочок и ласково заворковала.

— Куда, Данилушка, путь держишь?

— Это тебе знать, не велено! — он в шутку щелкнул ее по носу, и потянулся к ней.

— Этого тебе получать тоже не велено.

— Перестань! Я не могу тебе этого сказать, это большая тайна. Тебе скажи, завтра весь город будет знать. Знаем мы вас женщин.

Лучше бы он этого не говорил.

— Оказывается, я болтушка. За всю нашу совместную жизнь я не вынесла из дома ни одного словечка. В ее голосе угадывались слезы. Она отвернулась к стене, и никакие уговоры не смогли ее убедить вернуться в прежнее состояние.