Нэнси Бильо - Чаша и крест

В глубине двора возвышался замок: так вполне можно было назвать это здание с высокой крутой крышей, с пристроенными к нему церковью и колокольней, украшенной высоким шпицем. На всех трех этажах мелькали огни. В замке явно было полно людей. Но кому же он принадлежит?

Норфолк прошел внутрь через главный вход, над дверями которого красовалась заглавная буква «В». Ричард повернулся ко мне, жестом пригласил следовать за собой и ускорил шаг, чтобы не отстать от господина.

Оказавшись в замке, герцог громко приказал мне ждать, а сам прошел в дверь в дальнем конце вестибюля.

Я упала в первое попавшееся кресло. В холле было довольно тепло. Ноги мои стали понемногу согреваться. В воздухе стоял приятный запах: по полу были разбросаны свежие листья тростника.

Отогревшись в тепле, я немного пришла в себя и теперь с любопытством оглядывалась вокруг. Прежде всего меня заинтересовала висевшая на стене большая картина маслом, изображавшая Господа нашего Иисуса Христа. Казалось, что полотно было насыщено пульсирующим золотистым светом. Спаситель на картине смотрел прямо на меня; в открытом взгляде Его было столько любви и нежности, что просто дух захватывало: подобного изображения я еще никогда не видела. Казалось, будто Он смотрит прямо мне в душу. Наверняка это поразительное произведение искусства было создано в Риме и принадлежало гениальной кисти одного из любимейших живописцев его святейшества. Я вспомнила, что статуя в парке тоже была сделана исключительно талантливо, недаром я приняла ее за живого человека. Я невольно ощутила робость и смирение. Одна из самых печальных и даже трагических сторон Реформации как раз и заключается в злобной ненависти ее вождей к высокому искусству.

Мимо меня прошел и кивнул мне какой-то молодой человек в бархатном камзоле и штанах; в руке он держал пергаментный свиток. Через секунду я услышала негромкий разговор еще двух человек, проходивших по вестибюлю. По воротничкам и одеяниям я сразу узнала в них священников. Они подошли к Ричарду и дружелюбно заговорили с ним.

Куда же я попала? Что это за место? Не дворец и не собор, да и не монастырь тоже, хотя меня окружают предметы и люди, явно имеющие отношение к религии. Похоже на резиденцию кого-то из высокопоставленных церковников. Может быть, кардинала? «Но в Англии больше не осталось кардиналов, — напомнила я себе. — Да, в нашей стране больше никогда не будет папских легатов».

Расстроенная этой мыслью, я снова взглянула на картину. Странно, но мне показалось, что выражение лица Христа изменилось. Холодок побежал у меня по спине, когда я поняла, какого именно чувства исполнен Его устремленный прямо мне в душу взгляд. Это была жалость.

Значит, здесь живет епископ. И он явно человек, близкий герцогу Норфолку. Но что означает буква «В»?

Господи, и как я сразу не догадалась?! Это же резиденция епископа Винчестерского! Стефан Гардинер больше не служит королю в качестве главного посланника во Франции. Гардинер, мой заклятый враг… священнослужитель, на которого я шпионила против своей воли, вернулся в Англию!

Я вскочила на ноги. В голове у меня не было никакого плана, я просто была охвачена паническим страхом. Одно только слово молотом стучало у меня в висках: «Беги. Беги. Беги».

— Госпожа Стаффорд, что с вами? — Голос Ричарда эхом прокатился по длинной галерее.

Он бросился за мной, я услышала за спиной топот его шагов.

Но я продолжала бежать без оглядки. Бросилась к двери, хотела распахнуть ее, ну же! Но молодой паж захлопнул дверь перед моим носом и загородил мне дорогу. Улыбки на лице его как не бывало.

— Вы служите епископу Гардинеру? — спросила я.

Он озадаченно кивнул, не вполне понимая, зачем задавать вопрос, ответ на который совершенно очевиден, и пробормотал:

— Это же Винчестер-Хаус…

Потом раздался голос Норфолка, он приказывал Ричарду привести меня обратно. Бородач твердо, даже грубо взял меня за руку и окатил ледяным, полным осуждения взглядом.

Пока Ричард силой тащил меня по галерее, я вспомнила нашу последнюю встречу с епископом Гардинером: это было в Дартфордском монастыре, в самый последний день; он всячески льстил мне, настойчиво, но безуспешно уговаривал продолжать шпионить на него. «Если не послушаете моего совета, горько пожалеете, вы станете моим личным врагом». Так вот зачем герцог Норфолк так усердно трудился, чтобы вырвать меня из лап лорда Дадли: дабы вернуть в когти епископа.