Нэнси Бильо - Чаша и крест

Мы подошли к стене, на которой висели гобелены.

— Ну вот, здесь можно и поговорить. Рассказывайте, что там у вас стряслось? Только спокойно, без эмоций. А сами при этом делайте вид, что разглядываете со мной гобелены.

— Я подумала, что вы должны знать: Эдмунд считает, что в Дартфорде появился человек, который следит за нами. Или, по крайней мере, следит за ним. Он видел незнакомца в лазарете и в церкви. Но Эдмунду показалось, что это не тот человек, что наблюдал за нами в декабре.

Жаккард сделал вид, что стряхивает с гобелена пыль.

— Как он выглядит? Высокий, худой, темноволосый, глаза поставлены близко?

— Да. Вы знаете его?

— Говорите тише и не волнуйтесь. Я же просил, без эмоций. Да, это уже третий соглядатай, и его тоже подослал епископ Гардинер. Первого ваш Эдмунд видел, а второго, должно быть, не заметил. Зато заметил я. Гардинер всякий раз использует нового агента.

Так, значит, опять Гардинер.

— Откуда вы это знаете?

— Я должен еще раз настоятельно просить вас не демонстрировать своих чувств и говорить спокойнее и тише, — раздраженно ответил Жаккард. — Я знаю обо всех, кто появляется в этом городе и кто его покидает.

Я судорожно вздохнула и попыталась взять себя в руки.

— Что же вы собираетесь делать?

— Ничего.

Я искоса посмотрела на Жаккарда. Он стоял и продолжал с улыбкой разглядывать гобелен.

— Гардинер явно в чем-то вас заподозрил, а потому посылает одного за другим своих соглядатаев. Этому агенту велено наблюдать за вами, вот он и наблюдает. И что же он видит? Женщину, которая сидит за станком, готовится выйти замуж, танцует со своим избранником. Согласитесь, докладывать епископу ему совершенно нечего. Послушайте, Джоанна Стаффорд, я же вижу, вы хотите, чтобы я немедленно перерезал этому парню горло. Поверьте, я бы с огромным удовольствием сделал это для вас: изрубил бы шпиона Гардинера на кусочки и побросал бы их в речку. Но, поверьте, поступить так было бы в высшей степени неосторожно.

— Я ни разу в жизни не желала никому зла, — сказала я, стараясь говорить как можно тише.

— Да? А как насчет тех солдат у Кентерберийского собора? Им вы тоже желали исключительно добра? Лично я в этом сильно сомневаюсь. Впрочем, испанские женщины все кровожадные.

Я повернулась и пошла было прочь, но Жаккард схватил меня за руку и остановил. В который раз уже я подумала, как он все-таки невероятно силен.

— Обратите внимание вот на этот гобелен! Смотрите, какая тонкая работа! — громко проговорил он и тут же пробормотал: — Сейчас отпущу вашу руку. И мы с вами продолжим разговор, он еще не закончен. Вам понятно?

— Да, — ответила я.

Ничего не поделаешь, пришлось подчиниться грубой силе.

Он помолчал секунду.

— Я знаю, что вы очень боитесь Гардинера. И правильно делаете, его надо бояться. Из всех людей короля епископ Винчестерский самый опасный, он так же вероломен и безжалостен, как и Кромвель.

Я невольно вздрогнула.

— Что-то такое происходит в этой стране. Грядут перемены, — задумчиво произнес голландец. — Но никто не знает, какие именно. Впервые за два года вновь созвали парламент. Заседания его начнутся двадцать восьмого апреля. Будут слушания по религиозным вопросам, а также насчет подготовки к войне. Ходят самые разные слухи. Мне сообщили, что в Ла-Манше видели французские корабли, что Шотландия готовит войска, чтобы воспользоваться вторжением в своих интересах. У короля Генриха в устье Темзы сто двадцать боевых кораблей и еще тридцать в Портсмуте; они в любой момент готовы выйти в море. Сотни людей день и ночь возводят на южном берегу укрепления. И как вы думаете, откуда на это берутся средства?

Я пожала плечами, и он пояснил:

— После роспуска монастырей в казну стеклись тысячи фунтов стерлингов. И именно на деньги, полученные от их ограбления, Генрих будет защищать свою страну в объявленной Папой священной войне.

У меня перехватило горло.

— Вы сердитесь на меня за то, что я не исполнила просьбу господина Шапуи?

— Я не сержусь, и посланник тоже не сердится, — быстро проговорил Жаккард. — В последнем сообщении, которое он получил, говорится, что было предсказано: сначала вы станете колебаться. Но когда настанет время, вы согласитесь. Мало того, вы сами придете к нам и будете умолять, чтобы вас отправили в город Гент.

— Ну уж нет, — сказала я. — Этому никогда не бывать.

Жаккард достал из камзола какой-то листок.

— Вы давно видели констебля Сковилла?