Георгий Метельский - Тайфун над пограничной заставой

Эти мысли настроили его на мажорный лад, и он почти не заметил, как пробежали несколько часов службы и настала пора идти завтракать.

— Тонечка! — объявил он с порога. — Сегодня мы с тобой едем к Горячим ключам. Все, все! Как я сказал, так и будет, прошу не сомневаться и верить!

Тоня обрадовалась.

— Только чтоб не так, как в прошлые разы.

— Нет, нет! Слово офицера! — Бочкарев приложил ладонь к груди.

— И будем купаться?

— При любой погоде! Температура воды зимойи летом — плюс семьдесят два градуса по Цельсию.

О знаменитых горячих источниках на Камчатке Тоня знала со школы, а сегодня пошла в ленинскую комнату и перерыла все книги в шкафу, пока не обнаружила тощую брошюрку о природе области. Там рассказывалось главным образом про Долину гейзеров; об источниках же вблизи заставы никаких сведений не было, но всезнающий Гоберидзе рассказал, что там, прямо в скале, не известно кем и когда, выдолблены ямки, которые и наполняются горячей водой.

— Туда бурый медведь приходит поправлять пошатнувшееся здоровье, — сказал он, состроив страшные глаза. — Так что осторожней купайтесь — сглазит!

— Водички да грязи оттуда привези, — попросила Надежда Петровна и показала на свои узловатые распухшие пальцы. — Суставы попарю.

— Может быть, вы с нами поедете? — спросила Тоня.

— Как-нибудь в другой раз... Покупаешься там со своим Васей, — ласково добавила Стародубцева.

До Горячих ключей было километров пятнадцать глухой дороги. Находились источники в стороне от берега, а значит и от границы, и мимо не проходила ни одна пограничная трона.

Бочкарев велел оседлать две лошади.

— Ну как, удержишься? — спросил он, весело поглядывая на Тоню.

— Забава — кобыла смирная, доставит в сохранности, — подбодрил Тоню старшина.

— Конечно доеду, — ответила Тоня и неумело с помощью Стародубцева взобралась на лошадь.

Бочкарев лихо вскочил на своего Орленка и взглянул на жену.

— Поехали?.. Вернемся к восемнадцати часам, — сказал он, обращаясь к старшине.

Километрах в четырех от заставы они свернули влево и углубились в лес, в чащу каких-то гигантских лопухов, которые, к счастью, скоро окончились. Теперь тропа петляла между лиственницами, кривоногими березами, черемухой, тополями. Лес уже почти облетел, и ветки с остатками желтых листьев светились на только что пробившемся из-за туч неярком солнце. Попадались кусты обобранной медведями и птицами красной смородины, шикши, которую тут называли медвежьей ягодой, жимолости.

Тоня тут же продекламировала: «Скоро жимолость В нашем саду расцветет», спросила у мужа, Чьи это стихи, но Бочкарев не смог ответить.

— Чудак! Это же Алексей Константинович Толстой! — озорно выкрикнула Тоня и прочитала все стихотворение.

— У нас этот Толстой есть в библиотеке? — спросил Бочкарев.

— Почему ты у меня спрашиваешь? — удивилась Тоня. — Ты сам должен знать, какие книги есть на заставе.

— Ну, положим, это входит в обязанность моего заместителя...

— И в твою тоже... Ты все должен знать. Все, понимаешь... А то разлюблю!

Бочкарев вздохнул.

— Должен, Тонечка. Много чего я должен.

Лошади шли осторожно, звериная тропа оказалась довольно широкой, торной без завалов, лес — редким, с большими прогалинами, поросшими болотными тундровыми травами, и Тоня чувствовала себя хорошо, даже иногда подгоняла прутиком свою Забаву. Потом начался подъем к видневшимся впереди горам, все чаще стали попадаться большие скользкие камни то голые мрачные, то поросшие веселыми пестрыми лишайниками. Порыв ветра с гор донес острый, щекочущий запах серы, и Бочкарев сказал, что теперь уже скоро.

Тропа продолжалась серди обрывистых причудливой формы скал, и под ногами все чаще стали попадаться лобастые крупные валуны, покрытые кружевным рисунком разных цветов — серым, кремовым, белым, зеленоватым. Стало слышно, как гулко падала со скалы вода, вскоре открылся и сам водопад с тремя уступами и маленькой радугой внизу среди водяной пыли.

— Дальше пешочком пойдем, — сказал Бочкарев, спешился и помог спрыгнуть на землю Тоне. — Ну как, всадник, небось, набила одно место? — спросил он, смеясь, и Тоня виновато поморщилась в ответ. — Ничего, целебная вода сразу боль снимает.

Он привязал лошадей к росшей у тропы березе, и они пошли дальше по каменистой, ставшей узкой и скользкой, тропе. Клочкастые облака небрежно, словно кисейные платки, висели на лесистых склонах ущелья, расширяющегося и переходящего дальше в долину, и такие же, как облака, висели внизу клубы пара над крохотными, очевидно, очень горячими озерками.