Леонид Юзефович - Триумф Венеры. Знак семи звезд

— Не подходите ко мне, — спокойно отвечала горничная. — Эта титька не про вас. Те две, пожалуйста, щупайте на здоровье, а эту не трожьте.

— Змея! Сей момент рассчитаю!

— Вы рассчитайте сперва, что я в полиции про вас рассказать могу. Потом уж рассчитывайте.

Иван Дмитриевич тронул Гайпеля за локоть:

— Пойдем. Пусть их.

Итак, «Аркадия» была пуста. Один Иванов лежал мертвый, остальные трое, Энский и Энэнский, упрежденные коварной Натальей, исчезли вместе со своими дамами, растаяли в утренней синеве, растворились в толпе на улицах великого города. Призраки с деревянными фамилиями, с безымянными возлюбленными, где их теперь найдешь! Можно было, разумеется, разыскать таможенника Петрова и грузинского князя на пензенском престоле, но стоит ли? Сердце подсказывало, что это ложный путь.

— Панчулидзева с Петровым — долой, — сказал Иван Дмитриевич, — остаются пятеро. С кем-то из них эта дамочка сюда и пришла. Назначила свидание Куколеву, а пришла с другим.

— У меня была такая мысль, — вставил Гайпель, который жадно ловил всякий случай показать, что его не напрасно взяли в помощники. — Нет, думаю, что-то здесь не то, должен у нее быть сообщник.

— По крайней мере, с шапкой-невидимкой все попятно.

— Я тоже сразу понял, — не унимался Гайпель, — что тут замешан мужчина. Как увидел этот жетончик, прямо в голову ударило.

— Чем ударило?

— Мыслью, Иван Дмитриевич! Нет, думаю, женщин-то в масонские ложи не принимают.

До обеда Иван Дмитриевич составлял протокол, ругался с приставом, склонным перекладывать на других свои служебные обязанности, потом заставлял хозяина говорить с Натальей в том номере, где убили Якова Семеновича, а сам снизу, из ее каморки, слушал через дымоход и убедился, что, действительно, слов разобрать нельзя, только тембр голоса.

Одновременно были допрошены два лакея, но и они о вчерашних постояльцах не открыли ничего нового. Никто из гостей не имел ни шрама на лице, ни бородавок на щеках, никто, кроме покойного, не хромал, все говорили без акцента, платье имели приличное, были среднего телосложения и в летах тоже средних. Но в конце концов, как жемчуг в куче навоза, сверкнуло одно бесценное известие: один из Ивановых, занимавший номер по соседству с Яковом Семеновичем, и его пассия бежали из «Аркадии» еще до того, как Наталья пришла предупредить их о скором визите полиции. Когда она к ним постучалась, в номере уже никого не было. Правда, время их бегства так и осталось тайной. Под немигающим взглядом Ивана Дмитриевича швейцар уронил слезу и сознался, что под утро его бес одолел: уснул на карауле.

Жемчужина сверкнула, но тут же и погасла. Едва Иван Дмитриевич начал всех подряд расспрашивать об этой парочке из соседнего номера, потянулась опять все та же бестолковщина: не хромые, не кривые, руки-ноги на месте, у дамы лицо под сеткой. Наталья несколько раз уходила и прибегала назад с новыми сообщениями, одно другого никчемнее. То вспомнит, что башмачки у любовницы Иванова были черные, то — что пуговички на пальто серенькие, а окантовка по рукавам тоже черненькая, как башмачки. Среди этих ее наблюдений единственное, пожалуй, давало пищу для ума.

— Видать, — сказала Наталья, — что не она при нем, а он при ней.

Зашли в их номер, но там не обнаружилось никаких предметов, забытых ночными хозяевами.

В это время полицейский доктор Вайнгер возился с телом покойного и составлял свои бумаги. Иван Дмитриевич при сем не присутствовал. При сыскном отделении числились два доктора — Вайнгер и Валетко, и обоим он руки не подавал после истории с купцом Зверевым. Наследники заперли его в чулане и уморили голодом, а эти полицейские эскулапы, глазом не моргнув, написали в заключении, будто бедняга Зверев умер от сужения пищевода. Ясно было, что из полученного наследства убийцы щедро оплатили такой диагноз, но доказать ничего не удалось. Часть докторской мзды осела в карманах начальства, Вайнгер и Валетко изображали оскорбленную невинность, а Иван Дмитриевич остался в дураках. Поэтому сейчас он с Вайнгером объясняться не стал, лишь через Гайпеля передал ему, чтобы расследовал, какой именно яд подсыпали в вино, и указал, что бывает с человеком от подобной отравы.

Во второй половине дня Иван Дмитриевич поехал в сыскное, там учил Гайпеля искусству составления докладных записок и беседовал с начальством, от которого какое-то другое начальство требовало как можно скорее раскрыть это преступление. Причина этой поспешности поначалу держалась в секрете, но Иван Дмитриевич настоял и узнал следующее: «Аркадия» находилась по соседству с модным французским магазином, где инкогнито делала покупки лично одна из великих княгинь.