Йен Пирс: Последний суд

Руксель кивнул.

— Да, — сказал он. — Когда мы убедились в его предательстве, собрание вынесло ему смертный приговор. Но я не мог допустить, чтобы его убили. Я проявил сентиментальность и почти сразу пожалел об этом. Моя чувствительность дорого обошлась всем нам.

— В самом деле. Гартунг скрылся, и почти сразу после его бегства все члены «Пилота» были арестованы. Из этого можно сделать вывод, что Гартунг, зная, что его игра проиграна, предупредил немцев перед своим отъездом. Эту информацию подтвердили сами немцы. Франц Шмидт, пытая жену Гартунга, сообщил ей, что ее арестовали благодаря показаниям ее мужа. Он даже не попытался спасти ее.

Когда война закончилась, месье Руксель и Генриетта решили, что Гартунг должен понести справедливое наказание. Я правильно излагаю, месье?

— Да, — ответил Руксель, — все было примерно так.

— Однако все это ложь — от начала и до конца. Гартунг никогда не входил в группу «Пилот» и не имел доступа к информации. Как же он сумел выдать всю вашу группу — всех ее членов до единого? Откуда он мог знать все подробности операций? Ваша беседа с ним состоялась двадцать шестого июня, около десяти часов вечера, а в половине седьмого утра на следующий день немцы схватили всех членов группы. Вы хотите сказать, что такую масштабную операцию можно организовать всего за семь часов? И даже если так, то как вам удалось ускользнуть из расставленных сетей? Вы возглавляли группу, и в первую очередь именно ваша персона интересовала немцев. Только вы могли знать все имена, явки, пароли и подробности операций.

— Мне повезло, — сказал Руксель. — А насчет срока вы ошибаетесь: гестапо, когда хотело, могло действовать очень быстро. Операция проходила под кодовым названием «Лезвие бритвы».

— Да, операция «Лезвие бритвы». Я уже слышала о ней.

Руксель кивнул.

— Операция была спланирована на основе сведений, которые Гартунг передал немцам в ночь на двадцать шестое июня. И сделал он это после разговора с вами, когда стало ясно, что его игра проиграна. Так?

Руксель снова кивнул.

— Тогда как объяснить тот факт, что решение о проведении операции «Лезвие бритвы» было принято двадцать третьего июня?

— Что вы хотите этим сказать?

— Эти данные я нашла в досье о коллекция Гартунга в еврейском архивном центре. Там написано, что коллекция Гартунга была конфискована в соответствии с планом операции «Лезвие бритвы», принятым двадцать третьего июня. То есть за три дня до того, как вы обвинили его в шпионаже, до того как он бежал, и до того, как, по вашему утверждению, выдал немцам всю группу «Пилот».

— Ну, возможно, он выдал нас раньше.

— А возможно, и нет. Возможно, все было с точностью до наоборот: это он обвинил вас в тот вечер в измене и сказал, что может доказать факт вашего предательства. Вы связались с немцами и предупредили их, что Гартунг вас разоблачил. К счастью, они не поймали его: он успел скрыться. Тогда вы устроили так, чтобы Генриетта осталась в живых и могла свидетельствовать против мужа.

Руксель рассмеялся:

— Это чистейшей воды фантазия, милая моя. Вы сами не понимаете, что говорите.

— Я-то как раз понимаю. А теперь давайте подумаем вместе. Кто такой этот Шмидт? Гестаповец, принимавший участие в пытках, — военный преступник. Ваша бывшая любовница знала его в лицо. Когда власти попытались арестовать его в сорок восьмом году, кто-то предупредил его, и он благополучно исчез, сменив имя. Но с некоторых пор одна крупная финансовая компания начала выплачивать ему по шестьдесят тысяч швейцарских франков ежегодно. Компания называется «Финансовые операции», и контролирует ее некий господин Руксель. Как вы объясните этот факт? Вам стало жаль Шмидта, или была какая-то другая причина? Или вы просто купили его молчание?

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Ну конечно. Не лгите мне. На банковский счет Эллмана ежегодно поступала одна и та же сумма от компании «Финансовые операции». Господин Руксель является членом правления и председателем этой компании, а также держателем контрольного пакета акций. Так почему вы это делали, месье Руксель?

— Не знаю.

— Глупо отпираться.

Флавия выдержала паузу, собираясь с силами. Ей хотелось выкрикнуть ему в лицо все, что она о нем думает, но опуститься до банального крика она не могла. Нужно спокойно и методично изложить свою точку зрения.

— И еще, — продолжила Флавия. — Не дождавшись суда, Гартунг повесился в тюремной камере. Почему, если он был убежден, что сумеет доказать свою невиновность? Разве так должен вести себя человек в подобных обстоятельствах? Конечно же, нет.