Эллис Питерс - Необычный монах

— Можешь идти когда пожелаешь, — сказал он. — Да загляни перед уходом на кухню и наполни свою торбу. Возьми в дорогу харчей, пригодятся. Должен признать, потрудился ты неплохо.

Лорд вновь погрузился в свои раздумья, а писец отправился собирать скудные пожитки и, от щедрот хозяина, запасаться припасами.

— Я ухожу, — заявил Алард, встретившись, на пороге с Кадфаэлем. — Должен идти.

Ни в голосе его, ни в выражении лица теперь не оставалось даже тени сомнения.

— Они примут меня, непременно примут, пусть я и буду там низшим из низших. Благословенный Бенедикт учил, что даже трижды нарушивший орденский устав грешник может и должен быть прощен и заново принят в число братьев, если он принесет надлежащее покаяние.

Ночь выдалась темная, безлунная и беззвездная, и лишь изредка, когда ветер разрывал где-нибудь пелену облаков, лунный свет ненадолго разгонял непроглядный мрак. Погода последние два дня стояла ветреная — королевскому флоту по выходу из Барфлера, наверное, придется не сладко.

— Куда ты собрался в этакую-то темень, подождал бы лучше до утра, — по советовал Кадфаэль. — Здесь как-никак сухо, тепло и ничто тебе не угрожает. Ну а на дорогах… Хотя и считается, будто в стране установлен королевский мир, я сомневаюсь в том, что разбойники с большой дороги его придерживаются.

Однако Алард ждать не хотел ни в какую. Слишком уж велико было его нетерпение, да и разве мог бродяга, исходивший дороги едва ли не всего христианского мира, отступить перед послед ними тридцатью милями своих странствий.

— Ну коли так, я провожу тебя, — предложил Кадфаэль. — На худой конец буду знать, что ты благополучно выбрался на дорогу и тебе не придется блуждать по буеракам.

Чтобы попасть на дорогу, ведущую к Эвешему, необходимо было пройти около мили по едва заметной тропке, петлявшей в самой чащобе.

На открытой дороге, окаймленной с обеих сторон высокими деревьями, было почти так же темно, как и в лесу. Свой парк в Вудстоке король приказал обнести изгородью, чтобы не разбежались содержавшиеся там дикие звери, но королевские охотничьи угодья простирались на многие мили вокруг — через эти-то земли и пролегал путь Аларда. У дороги Кадфаэль расстался со своим приятелем. Тот уверенно и целеустремленно зашагал на запад и больше уже не оглядывался, ибо был всецело захвачен стремлением покаяться, получить прощение и обрести на конец пристанище и покой для своей утомленной скитаниями души.

Кадфаэль долго смотрел ему вслед и отвернулся, лишь когда темная фигура писца пропала из виду, слившись с чернотой ночи. Но возвращаться в дом валлиец не спешил. Было хотя и ветрено, но не слишком холодно, к тому же общество остальных спутников Роджера не слишком его привлекало. Он сблизился только с Алардом, но теперь тот ушел, влекомый таинственным и, по-видимому, непреодолимым зовом. Спать пока еще тоже не хотелось, и он просто побрел между деревьями. Побрел наугад, без какой-нибудь цели.

Деревья раскачивались на ветру, ветви скрипели, и Кадфаэль, возможно, не заметил бы, что неподалеку творится неладное. Однако, заслышав испуганное конское ржанье, он встрепенулся и напролом, сквозь густой подлесок, устремился туда, откуда доносился хруст ломающихся ветвей и яростные восклицания. Судя по всему, там происходила нешуточная потасовка. В темноте, не разбирая дороги, он проломился сквозь чащу и, вылетев на прогалину, столкнулся с двумя сцепившимися в ожесточенной схватке людьми. Мощным рывком Кадфаэль оторвал их друг от друга, но и сам не удержался на ногах и вместе с одним из противников покатился, подмяв его под себя, по утоптанной ногами дерущихся траве. Упавший взревел от ярости, и Кадфаэль узнал голос своего хозяина — лорда Роджера. Второй противник — в темноте можно было углядеть лишь то, что он высок ростом, — не издал ни звука. Мгновенно скользнув за деревья, он растворился во тьме.

Кадфаэль поспешно поднялся, отступил на шаг и протянул руку, чтобы помочь Роджеру встать.

— Мой лорд, с вами все в порядке? Вы не ранены? Что, во имя Господа, здесь стряслось?

Рукав, за который ухватился валлиец, оказался на ощупь скользким, теплым и влажным.

— О, мой лорд, да это же кровь! Вы и вправду ранены. Держитесь. Надеюсь, рана не опасная — позвольте, я осмотрю ее и помогу вам, чем сумею.

И тут из леса донесся громкий, встревоженный голос Гослина, звавшего своего господина. Затрещали кусты. Молодой сквайр стремглав вылетел на прогалину, резко остановился и упал на колени рядом с Роджером. Ярости Гослина не было предела, голос его дрожал от негодования.