Эллис Питерс - Необычный монах

— Мой лорд, мой лорд, что я вижу! Что здесь стряслось? Какие злодеи на вас напали, как они осмелились? Неслыханно — устроить засаду возле самой королевской дороги! Проклятые разбойники.

Роджер тем временем отдышался, присел, ощупал свою левую руку ниже плеча и поморщился.

— Это так, царапина. Рука, конечно, болит, но… Да проклянет Господь этого мерзавца, кем бы он ни был. Ведь целил-то негодяй мне прямо в сердце. Слава Богу, ты налетел на нас словно бык, не то меня уже не было бы в живых. Ты отшвырнул меня в сторону, потому-то его удар и не достиг цели. Рана, благодарение Всевышнему, не опасная, но кровь так и хлещет… Помогите-ка мне вернуться в дом.

— Мыслимое ли дело, чтобы добрый человек не мог прогуляться ночью даже в своем собственном лесу, — громогласно возмущался Гослин, бережно помогая своему господину подняться на ноги, — без того, чтобы на него не напали разбойники…

Подсоби мне, Кадфаэль, поддержи лорда Роджера с другой стороны. Разбойники, и где?! Возле самого Вудстока. Надо будет завтра же вооружиться, прочесать эту чащобу и выкурить их из леса, пока они не убили…

— Отведите меня в дом, — оборвал излияния сквайра Роджер, — а там помогите раздеться и перевязать рану. Надо остановить кровотечение. Я жив — вот что главное!

Поддерживаемый валлийцем и сквайром Роджер заковылял к охотничьему домику. Пока они шли, ветер стих, деревья перестали раскачиваться да скрипеть ветвями, и в наступившей тишине Кадфаэль расслышал донесшийся откуда-то с дороги легкий и быстрый перестук копыт. Очень легкий — как будто удирал перепуганный, лишившийся своего седока конь.

Рана на левой руке Роджера оказалась длинным, но не слишком глубоким разрезом — глубже у верхнего края, а у нижнего почти царапина. Скорее всего, тот, кто нанес этот удар, действительно метил в сердце. Кадфаэль налетел на дерущихся в самый решительный момент, и, по всей видимости, только его появление предотвратило смертельный исход. Но тот, кто замышлял убийство, скрылся в ночи, оставшись при этом неузнанным, ибо ни Роджер, ни Кадфаэль не смогли как следует разглядеть его в темноте. Валлиец прибежал на шум — и это все, что он смог ответить на расспросы своего лорда.

— Ну что ж, — сказал Роджер, когда на его руку уже была наложена повязка и он сидел за столом, потягивая подогретое вино, — прибежал ты вовремя. За это я благодарен тебе от всей души.

Следовало признать, что для человека, чудом избежавшего смерти, лорд Модуи держался с отменным мужеством и спокойствием. Встревоженной, переполошившейся челяди он твердо заявил, что, благодарение Богу, жив, чувствует себя хорошо и потому завтра поутру намерен, как и было намечено ранее, отправиться в Вудсток. Затем Гослин помог ему улечься в постель.

Кадфаэлю показалось, будто Роджер выглядел даже удовлетворенным, словно считал раненую руку платой за выигранную тяжбу и сохранение родовой собственности. А такую цену он, конечно же, готов был заплатить.

Судебный зал королевского замка в Вудстоке был полон придворных, чиновников, слуг, писцов и законников, суетливо сновавших туда-сюда, как казалось стоявшему в сторонке среди простолюдинов Кадфаэлю, безо всякого толка и смысла. Он с любопытством наблюдал за тем, как судейские писцы собирались маленькими группами, о чем-то переговаривались, обменивались какими-то пергаментами и время от времени посматривали в сторону дверей, словно недоумевали по случаю чьей-то задержки. Кажется, они удивлялись, и было чему. Бенедиктинский приор и сам не явился на суд, и даже не прислал гонца, который мог бы объяснить или оправдать его отсутствие. Зато Роджер Модуи, несмотря на забинтованную руку, с каждой минутой чувствовал себя все лучше и лучше, ибо его уверенность в благоприятном исходе дела возрастала, на лице лорда сияла довольная улыбка.

После назначенного часа прошло уже некоторое время, когда на пороге зала по явились четверо взволнованных людей — двое из них были облачены в бенедиктинские рясы — и обратились к старшему судебному писцу.

— Сэр, — заговорил один из них, по всей видимости взявший на себя руководство, высоким и слишком громким из-за непомерного возбуждения голосом, — мы приехали из аббатства Святых Петра и Павла, что в Шрусбери. Мы сопровождали отца приора, которому предстояло отстаивать здесь, в суде, дело нашей обители. Достойный сэр, вы должны извинить его за неявку, ибо в том нет ни его, ни нашей вины. Мы выехали заранее и, чтобы поспеть вовремя, ехали даже ночью. И вот ночью-то, под покровом тьмы, на нас напала шайка каких-то не боящихся Бога грабителей. Это случилось в лесу, в двух милях к северу отсюда. Негодяи схватили нашего приора и уволокли его с собой неведомо куда.