Эллис Питерс - Покаяние брата Кадфаэля

— Нет, этого я не знаю… — Он присмотрелся повнимательнее и повторил более уверенно: — …Точно не знаю, никогда не видел.

Два его работника, как раз в это время проносившие мимо груженые носилки, задержались и с естественным любопытством уставились на листок, заинтересовавший их хозяина. Затем хромой работник окинул Кадфаэля долгим взглядом, а когда монах поднял на него глаза, улыбнулся и пожал плечами.

— Стало быть, это не местный герб? — упавшим голосом спросил Кадфаэль.

— Я работал почитай во всех окрестных манорах, — ответил мастер, — но такой знак мне ни разу на глаза не попадался. — Он вновь покачал головой и поинтересовался: — А что, это очень важно?

— Думаю, что да. Ну ладно, где-нибудь кто-нибудь его все равно узнает.

Кадфаэль понимал, что здесь ему делать больше нечего, однако еще не только не решил, но даже не обдумал, что предпринять дальше. Судя по всему, Филипп засел в Масардери, куда, скорее всего, отвезли и Ива. Тем паче что, если верить поселянину, в этом замке уже томился по меньшей мере один узник. Кадфаэлю казалось более чем вероятным, что Филипп, с его страстной натурой, должен находиться там, куда влечет его ненависть. Он, безусловно, искренне считает Ива виновным. А что, если попробовать убедить его в обратном? При всей своей горячности Фицроберт умен, а стало быть, его можно урезонить.

Так и не придя к окончательному решению, монах отправился в церковь и, стоя в укромном уголке, прочел молитву. Он уже открыл глаза и собирался уходить, когда кто-то легонько потянул его за рукав.

— Брат…

Несмотря на свою хромоту, увечный работник подошел бесшумно, ибо был обут в потертые войлочные туфли. Его обветренное угрюмое лицо под густой шапкой каштановых волос было полно решимости.

— Брат, как я понял, ты хочешь узнать, кому принадлежит некая печать. Я видел рисунок…

— Хотел, — грустно признался Кадфаэль, — да, похоже, ничего у меня не вышло. Здесь мне никто не может помочь. Вот и твой хозяин сказал, что знать не знает такого знака.

— Так оно и есть, — промолвил подручный каменщика, — но зато я знаю.

Окрыленный нежданной удачей, Кадфаэль открыл было рот, собираясь задать вопрос, но тут же вспомнил, что время сейчас рабочее, а этот человек, которого взяли в подручные из милости, всецело зависит от расположения своего хозяина.

— Тебя могут хватиться, — сказал монах. — Не хочу, чтобы из-за меня ты получил нагоняй. Когда ты освободишься?

— Мы отдыхаем и обедаем в шесть часов, — торопливо сказал каменщик и улыбнулся. — Это не скоро. Я потому и подошел сейчас: боялся, как бы ты не уехал, так ничего и не узнав.

— Ну уж теперь-то я с места не сдвинусь, — с жаром заверил его Кадфаэль. — Где мы встретимся — здесь? Назови любое место. Я буду ждать.

— В последней нише галереи. Рядом с тем местом, где мы сейчас работаем.

Кадфаэль прикинул, что за спиной у них будут груды тесаного камня, а впереди — открытое пространство: никто не сможет подойти незамеченным и подслушать их разговор. Был этот малый опаслив по натуре или действительно имел основания кого-то бояться, но так или иначе, он явно не желал лишних ушей.

— Никому ни слова? — спросил Кадфаэль, понимающе взглянув прямо в серые глаза каменщика и встретив такой же прямой ответный взгляд.

— В наших краях, брат, лучше поостеречься попусту молоть языком. Слово, попавшее не в то ухо, может обернуться ножом, вонзившимся не в ту спину. Но, слава Богу, на свете есть еще и добрые люди.

Он повернулся и прихрамывая побрел к выходу из церкви, дабы вернуться к своим трудам во славу Господа.

Пользуясь тем, что было относительно тепло, они уселись в последней нише северной галереи, откуда хорошо просматривался чуть ли не весь двор. Трава пожухла и высохла, ибо осенью почти не было дождей, но как раз сейчас небо заволокли тучи. Оно хмурилось, словно от недоброго предчувствия.

— Меня зовут Фортрид, — начал свой рассказ хромой каменщик — Родом я из Тоденема, вассального владения манора Дирхэрст. Я служил ратником под началом Бриана де Сулиса и провел с ним в Фарингдоне то недолгое время, пока замок оставался под властью императрицы. Вот там-то я и видел печать, которая нарисована на твоем пергаменте. На моих глазах ею дважды заверяли грамоты — тут уж ошибки быть не может. А третий раз я видел ее приложенной к договору о передаче Фарингдона королю.

— К договору? Неужто это было обставлено так торжественно? — подивился Кадфаэль. — Я-то думал, что королевских воинов впустили туда тайком, открыв ночью ворота.